В комнате повисло молчание. Потом Кортленд все-таки решился на вопрос:
— А что случилось с остальными? Ну, с теми, кто… был против замещателей?
— Ну как, — ласково проговорил мастер, — замещатели с ними разобрались.
Кортленд с трудом раскурил трубку — руки тряслись.
— Я про это… не знал.
— Что вы имеете в виду? — хриплым от волнения голосом спросил Песброук. — В каком смысле — разобрались? Что они с ними сделали?
Мастер ошеломленно покачал головой:
— Ох… Я и представить не мог, что миряне не знают таких простых вещей…
Ему явно нравилась роль мудреца и ученого мужа. Он выпятил костлявую грудь и приступил к рассказу, намереваясь просветить всех этих напряженно глядящих на него людей.
— Конечно, первые райтовские модели на органическом приводе были весьма несовершенны. Но результат они выдавали. Изначально они служили для того, чтобы отделить среди перебежчиков агнцев от козлищ — тех, кто пришел к свету, от лицемеров. От тех, кто при удобном случае перебежал бы к врагу. Тех, кто не был по-настоящему предан нашему делу. Власти хотели знать, кто из беженцев и впрямь честно перешел на сторону Запада, а кто нет. Хотели выявить шпионов, вражеских агентов. Вот для этих-то целей замещатель и предназначался — ну, в самом начале. Сейчас-то все гораздо сложнее, да!
— Это точно, — с трудом разлепив губы, подтвердил Кортленд. — Вообще никакого сравнения.
— Да! Теперь, — вкрадчиво проговорил мастер, — мы такой ерундой не занимаемся. В самом деле, глупо ждать, пока человек станет нам идеологически чужд, — а потом надеяться, что он возьмет и передумает. К тому же после войны шестьдесят первого года осталось только одно идеологическое размежевание — с теми, кто был против замещателей.
И он радостно рассмеялся:
— Так и вышло, что замещатели выявляли тех, кто не желал, чтобы их выявляли. Да уж, вот то была война так война. Но, знаете, не такая, как раньше — со всеми этими бомбами, напалмом и разрушениями. Нет, ту войну вели и выиграли ученые, да. Там никого с воздуха не жгли и химикатами не посыпали. Все делалось с помощью замещателей! Вот благодаря им-то мы и выволокли из подвалов, развалин и схронов всех этих Праволичностников! Да! Одного за другим мы их выявили и вывели на чистую воду! Так что, — завершил он рассказ, собирая инструменты, — теперь никаких военных конфликтов не предвидится. Никаких войн больше не будет — а все почему? Потому что не существуют вражеские идеологии! Райт убедительно доказал, что абсолютно неважно, какого рода идеологией мы руководствуемся. Неважно, верим ли мы в коммунизм или там в свободное предпринимательство, социализм, фашизм или рабовладельческий строй. Самое главное — это всеобщее согласие с главной идеей. И полная ей преданность, конечно. А поскольку теперь у нас есть наши замещатели… — и он заговорщически подмигнул Кортленду, — вот, к примеру, у вас уже есть, правда? Ну что, заметили, как сразу стало легче жить? Правда, здорово? Теперь вы знаете, что такое настоящая уверенность в завтрашнем дне! Чувство глубокого удовлетворения! Теперь вы абсолютно уверены: вы идейный друг, а не враг! На сто процентов! Опять же, отклониться от генеральной линии никак не можете — а раз не можете, патрульные замещатели вам не страшны!
