Насколько я помню, к нашей компании, собравшейся на последний ужин, присоединились Рут и Жан-Батист, что несказанно поразило меня в его поведении за прошедшую неделю. Этот ужин проходил под знаком некой эйфории — лихорадочной и трагической, но эйфории. Мы выпили много пива и вина — того, что можно найти в винной карте любого ресторана на юге Шри-Ланка. Это было нечто вроде «божоле нуво» пятилетней выдержки тамильского разлива и к тому же отдающее пробкой. За неимением лучшего нам пришлось выпить несколько бутылок этой жуткой бурды, ставшей объектом насмешек Филиппа и Жерома, ценителей лучших бордосских вин. Им хватило одного лишь вида загадочной этикетки, чтобы разразиться ядовитыми критическим замечаниями. В ход пошли все известные им приколы и шутки: чернила и рок-н-ролл, послевкусие яблок «шато-белая лошадь», анекдоты про Кейта Ричарда… Заодно перепало и швейцарским аюрведистам. Стоило кому-то из них оказаться поблизости, как не на шутку разошедшийся Жером со смехом издевательски интересовался: все в порядке? Вашу безмятежность ничего не потревожило? Далеко ли продвинулись по пути к освобождению? Хорошо, ребята, просто отлично, продолжайте в том же духе! Но не только язвительность отличала его в тот вечер: Жером от чистого сердца поднял бокал за воскрешение Тома и заставил выпить всех, чем заметно смутил Рут. Всего несколькими часами раньше она тонула в бездне своего горя, вдалеке от мира живых, и не замечала вокруг себя никого: для нее существовал только мертвый Том, и она сама, решившая умереть. Но после чуда с телефонным звонком она снова стала такой, какой была всю жизнь — молодой симпатичной девушкой, разделяющей боль людей, поддержавших ее в тяжелую минуту. Однако это не имело отношения к сумасшедшей активности Жерома. Он ничего не ел, только пил, курил, смеялся и вызывающе громко разговаривал, не позволяя тишине повиснуть над столом. Нужно было держаться, и он держался. Он все терпел, поддерживал нас и увлекал всех за собой. В то же время, Жером краешком глаза следил за Дельфиной, и я тогда подумал: это и есть настоящая любовь, пет ничего прекраснее, когда мужчина по-настоящему любит свою избранницу. А Дельфина с отсутствующим видом глядела перед собой и хранила молчание. Казалось, будто Жером и Филипп, во всем поддерживавший зятя, исполняли вокруг нее некий священный танец и беспрестанно взывали: не уходи, умоляем, останься с нами. Рут, сидевшая рядом с ней, несколько раз робко брала ее за руку, словно не имела на это права, и в то же время нежно, ибо, не смотря ни на что, такое право у нее было.
