Бешено сходятся клинки, и окружающим кажется, что противники уже не касаются земли – настолько велика скорость их движений, и музыка оружия звучит непрерывно, пронзительно, и льется сверху дождь, не в силах остановить непоправимое. И когда один из воинов замирает, пронзенный светлыми клинками, второй подхватывает его, омываясь алой кровью, бережно опускается с ним на землю, кладет черную голову себе на колени и плачет, глядя, как угасают глаза самого достойного из людей.
Армия Рудлога уходит, и уводит назад армию Песков белоснежный дракон. А красноволосый Мастер клинков роет могилу среди тел павших. Он не может похоронить всех, но одному он обязан отдать последние почести. И белая призрачная птица садится к уставшему, раненому, сгорбившемуся дракону на плечо, тихо прижимается к его щеке и горюет вместе с ним.
Она проснулась перед рассветом, среди костей и проржавевшего оружия, с мокрым лицом и тяжелой головой. Рядом спал щенок тер-сели, и вставало солнце, и ничего не было вокруг страшного. Страшное осталось в прошлом. И принцесса, задумчивая, с комком в горле, снова пошла вперед. Порезалась, оступившись на камнях, но боль была далекой, ненастоящей. И вокруг все было зыбким, нереальным – по сравнению с отчетливой реальностью сна.
Плато снова спускалось в песок, а в нескольких сотнях метров от него стояло поселение. И Ангелина, прихрамывая, оставляя на песке кровь, побрела туда, откуда слышалось блеянье баранов, пахло дымком и едой. За хлипкими глиняными домишками вставали горы – теперь они казались совсем близкими. Сколько же до них километров? Двадцать? Сто?
Далеко справа от себя Ани с удивлением увидела светлую полосу моря. Неужели она ночью, когда шла за тер-сели, так далеко ушла обратно к берегу? Или тут море врезается в сушу заливом?
Люди встретили принцессу настороженно, недоверчиво глядя на плато за ней. Смуглый пожилой мужчина – по-видимому, староста – вышел ей навстречу, и она осторожно поклонилась, учтиво пожелала людям здоровья, и сытости, и много воды, и попросила остановиться здесь на несколько часов, отдохнуть и поесть, если добрые жители накормят путницу.
Женщины сочувственно заахали, кто-то рассмотрел тер-сели у ее ног. «Добрый знак, добрый!» – загомонили в толпе, и староста нехотя кивнул, всматриваясь в ее лицо, думая о чем-то и хмурясь.
Ангелину провели в маленький дом на окраине поселения, и пожилая женщина молча обмыла ей ноги, повязала чистыми тряпками. Поставила перед ней тарелку с лепешкой, налила стакан кислого молока. Чумазая ребятня теребила щенка, и тот заливисто лаял, играя с малышами. В окна и двери то и дело заглядывали любопытные лица – мужские, женские.
