— Бабушка Тули…
Сима не ожидала от себя, что так обратится, но слова сами слетели с языка.
— Что, моя жемчужная?
— Почему я здесь? Я же чужая вам…
— У нас нет чужих детей, детка. — Тули взяла у Симы пустую кружку. — У нас и сирот не бывает именно потому, что родня не позволит осиротевшему ребенку оказаться где-то среди чужих людей. Мы все друг за дружку держимся, оттого и не пропал наш народ, не затерялся среди других, хоть и нет у нас своей земли — вся земля, что есть, наша. И детей мы бережем, хоть своих, а то и не наша кровь, да не оставишь — возьмем к себе в дом и вырастим, как своего. Вот так и ты для нас, привела тебя Танюшка, и ты уже наша, раз другой семьи нет у тебя, что ж.
— Вроде бездомной кошки?
— И кошку выгнать грех, а человека так и подавно. Ты сирота, и судьба тебя не жаловала, хоть и наградил тебя Господь светлой головой, да только нельзя жить на свете, когда один кот рядом, а не стало его, и хоть удавись. Не спеши теперь, у нас в семье вешаться нельзя, как хочешь. Спи, Сима, много чего тебя ждет еще на свете, все дороги нужно обойти, все одолеть, и по-другому оно не бывает у людей.
Что-то еще говорит Тули, но Сима не слышит — она снова на лавандовом поле, и черная спинка Сэмми мелькает впереди.
И свет, наполняющий этот новый мир, какой-то изначальный, словно все, что вне него, — только отблеск.
И Сэмми здесь, а значит, место подходящее.
Слова иногда ничего не значат, даже если люди составляют из них нечто, по их мнению, значительное. Сима рано поняла, что далеко не все, о чем люди рассказывают, правда. Вот родители всегда говорили, что они — семья, а чем все закончилось? И отец тоже всегда с гордостью говорил знакомым, что сам растит дочь, не отдал в семью отчима, и его приятели сочувственно кивали — надо же, какой герой! А Сима мерзла зимой в тесной сырой времянке и знала, что отцу она не нужна.
Честно поступила лишь мачеха, сказала как есть: ты мне тут не нужна, иди куда хочешь. Но это она Симе сказала, а перед знакомыми тоже ломала комедию, скорбно закатывая глазки: ах, девочка захотела жить у матери, и это можно понять, просто я успела к ней так привязаться!
Сима ненавидела ложь и всегда знала: все лгут.
Все, кроме Сэмми.
Сима достала из сумки купленную по дороге домой рамку и пакет с фотографиями, которые только что забрала в ателье. У нее в доме нет никаких фотографий, а теперь будет фотография Сэмми — и рамка прямо в размер, и смотрится отлично.
— Надо еще рамок купить, в спальне поставлю…
