— Ага, ты финн. Ясно. Вот отсюда все и начинается.
На лацкане его серой куртки была яркая табличка с фамилией: «Иконен». «Судя по фамилии, он из Северной Карелии», — подумал Раймо и спросил:
— На какую работу ставят нашего брата?
— Ты пойдешь к конвейеру. Тебе раньше-то приходилось работать На заводе?
— На автомобильном — никогда.
— Оплата поурочная. Тебе дадут ставить какую-нибудь деталь под присмотром опытного рабочего. Работа начинается в шесть двадцать две. В течение дня имеется два перерыва: небольшой — на кофе, и обеденный — сорок две минуты. Сейчас мы вкалываем в одну смену, но потом тебя могут поставить и на сменную работу. Платят для начала восемь пятьдесят семь. Пойдем, я тебя покажу мастеру. Тут еще один норвежский парень пришел только что, захватим и его с собой.
Раймо шел за Иконеном, поглядывая на медленно движущиеся по конвейеру автомобили. Мастер сборочного цеха в желтой рабочей куртке сидел в большой стеклянной будке-конторке. Иконен постучался. Мастер встал и поздоровался.
— Так-так. Ну, какая погода в Финляндии? И договоримся сразу: мы здесь все на «ты».
Раймо слушал, сосредоточенно наморщив лоб, стараясь понять, что мастер говорит по-шведски, хотя Иконен успевал все переводить. У норвежского парня мастер спросил:
— Ты где работал?
— На сталеплавильном заводе в Хальмстаде.
— Вот как! Это мой родной город. Сколько ты там получал?
— Десять крон.
— Так мало они там платят?
Мастер взглянул на доску с висящими на ней именными значками и, почесав подбородок, пробормотал:
— Куда же мне вас поставить? На обоих конвейерах есть свободные места.
Обращаясь к Иконену, мастер сказал:
— Фински парень, vad heter han nu, han heter Kujjala… Jag sätter honom på tvån.[1]
Иконен улыбнулся Раймо:
— Ты пойдешь на второй конвейер. Ступай сейчас обратно к Дунбергу.
Когда Раймо вернулся в контору по найму, над дверью Дунберга горел красный сигнал. Раймо время от времени подходил и нажимал кнопку, но лампочка горела по-прежнему. Значит, надо было сидеть и ждать. В приемной стояли металлические стулья с гладкими черными сиденьями. «Чистота и практичность», — подумал Раймо и поднял глаза кверху. Сквозь прозрачный потолок виднелось голубое небо. На стенах висели красочные рекламные плакаты с изображением автомобилей «вольво» разных марок. В одних сидят нарядные улыбающиеся девицы, а вон там — какой-то щеголь-блондин с лицом молочного поросенка небрежно оперся на спортивную машину у ворот барского имения.