— Тебе-то слушать не пришлось.
— Да я, черт возьми, и не стал бы слушать эту бабу.
— Право, и твои родственники доброго слова не стоят.
— А кто же их здесь хвалил? И потом, будь эта Сельма даже родной сестрой мне, я и тогда сказал бы ей в лицо то же самое. Нет, черт подери, она не человек, она зверь лесной, хуже зверя со всей ее набожностью! Ее Вильо был инвалид войны и работал как вол, работал что было мочи. Но стоило ему начать немного выпивать, как эта твоя Сельма вместе с другими сестрами во Христе принялась его пилить, да так запилила, что нервы не выдержали — и вот, готово, сплавили мужика в Пайхола, а ей ведь только того и надо!
— Почем знать, что за фрукт был этот Вильо.
— Человек как человек. Ух, сатана, лучшего слова не найти. Все, что Вильо зарабатывал, эта баба вытягивала из него для своих сектантов. А теперь, видишь ли, ходят по дворам да на гитаре тренькают.
У Кайсы расширились зрачки и на щеках пятнами вспыхнул румянец. Она сидела как на углях и, казалось, готовилась сказать мужу нечто сокрушительное, но тут прибежали Теуво и Эйя, и ссора, готовая вспыхнуть, на этот раз заглохла.
— Видел мое годовое свидетельство? — спросила Эйя у отца.
— Нет еще.
— Я устроилась няней к учительнице.
— В прислуги, значит. Ну что ж…
— Хорошо, что ее взяли. И от дома недалеко… — заметила Кайса.
— Одним ртом меньше будет. Смотри же, старайся, веди себя хорошо, — сказал Юсси, глядя в окно на штабель дров.
Кайса стала убирать посуду со стола.
— Как-то там Раймо? — проговорила она.
— А что ему? Уж как-нибудь справится, только бы работы хватило на его долю, — сказал Юсси, взял с вешалки рукавицы и вышел во двор. Положив двухметровое полено на козлы, он закурил, уперся в козлы ногой, делая глубокие затяжки и глядя на реку. Докурив сигарету и сплюнув, он закусил губу и принялся пилить, ровно, размашисто. Его голова, плечи и все туловище мерно раскачивались, как будто работа пилой после тяжелого трудового дня охватывала его тело и душу сладким похмельем. Распилив последнее полено, Юсси встал, распрямился, уперев руки в бедра, взглянул на небо, потом запер дровяной сарай и, отряхивая со штанов опилки и мусор, пошел в дом.
7
В субботу утром Раймо проспал допоздна. Проснувшись, он сходил в баню, помылся, надел чистые джинсы и поехал на автобусе в город с первой получкой в кармане. Еще накануне вечером Раймо тщательно продумал, как он использует деньги: отложил в отдельный ящик то, что хотел сэкономить, и подсчитал с карандашом в руках, сколько он должен тратить на жизнь.