Мы шли и шли по мокрым улицам, а сверху моросил дождь, и было очень тепло. Из-под асфальта пробивался робкий запах земли. Окна домов светились в темноте, как иллюминаторы кораблей, разными цветами, но преобладал розовый цвет уюта и счастья.
Мы остановились где-то в темном переулке. Здесь не было асфальта, и земля разъезжалась под ногами. Тускло поблескивали скользкие дорожки. Над высокими заборами свисали, как чубы, ветки деревьев.
Сразу стало тихо и спокойно, словно мы попали в другой мир или в другой век.
- Я промокла насквозь, - сказала Тина, - но ничуть не замерзла - дождь теплый.
Кофточка облепила ее спину и грудь. Мокрая, она сделалась совсем прозрачной.
- Зачем мы пришли сюда? - спросила Тина.
- Не знаю.
- Ты можешь поцеловать меня, я теперь не невеста. Если тебе, конечно, не противно.
- Я дотронулся до ее холодных губ своей щекой.
- Зачем, Тина?
- Да… зачем…
За оградой гремела цепью собака.
Дом Егора Егорыча спал. Большеголовый, дряхлый, он накренился набок и, полузакрыв подслеповатые глаза-оконца, кажется, слегка похрапывал. На крыльце курил Вацлав Кобзиков. Я удивился: было всего одиннадцать часов, а ветврач уже дома.
- Пришел? - осведомился грек, попыхивая папиросой.
- Ага. А ты?
- Только иду. К тебе тут одна краля приезжала. Слушай, а ты все-таки нехороший. Дружишь, паршивая морда, с такими женщинами и молчишь. Не женщина, а роза, как любили говаривать наши сентиментальные предки. Муж, случайно, у ней не начальник?
- Начальник.
- Начальник? - оживился Вацлав. - Слушай, а он меня не смог бы устроить на работу?
- Смог бы. Заведующим МТФ.
- Тьфу! Никогда бы не подумал, что у такой женщины сельскохозяйственный муж.
- Как у тебя дела? Напал на след дочери министра?
- Пока нет. Зато в совнархозовском доме засек одну. Социальное положение папаши еще не выяснено, но доподлинно установлено, что он владеет"Москвичом» и дачей.
- Наверно, крупная шишка.
- Во всяком случае, не парикмахер. Все дело осложняется тем, что у дочки уже есть…
- Тогда мертвое дело.
- Дело-то, допустим, не мертвое. Надо только чем-то поразить ее воображение. На женщин это действует. Есть у меня одна идея. Просто гениальная идея, но для ее выполнения нужен помощник. Ты не согласишься? Всего на два-три часа в воскресенье. Помоги в беде!
- У меня своих бед хватает. Не допустили к защите.
Кобзиков присвистнул:
- Врешь!
- Вот тебе и «врешь»!
- Что же ты будешь делать?
- Придется ехать в колхоз трактористом.
- Слушай, твое счастье, что с тобою рядом я! Хочешь работать в совнархозе?
