В какой-то момент, когда мелькающие справа развалины сменились низкими дюнами, укрывшими фундаменты домов, она вдруг почувствовала, что чего-то не хватает вокруг – в гудении двигателя, шипении горячего ветра, разбивающегося об острые обломки пластикового щитка, прикрывающего кабину спереди.
Замолчала Суонк.
Поправив зеркало, Мириам увидела ее лицо – очень серьезное, и немного грязное. Та спала, положив голову на плечо Арго. Последние несколько часов она напевала старые фермерские песни, большинство из которых Мириам слышала раньше. И у нее получалось на удивление хорошо, настолько, что даже Би, которую пение поначалу явно раздражало, не стала ее прерывать.
Теперь, видимо, лекарства подействовали, и температура окончательно спала.
Еще раз поправив зеркальце, Мириам бросила осторожный взгляд на Арго – и не увидела ничего. Неподвижное лицо в шрамах, и светлые глаза ребенка. Что-то за ними – настолько сложное, что можно потеряться, разглядывая. Оно мучило гладиатора, цвета накладывались друг на друга, и становились сильнее – с каждым километром, приближавшим Атланту. С самого завтрака, когда Мириам притащила к костру котелок с супом, и Арго подхватил его, буркнув что-то по поводу ее веса, и веса котелка – что-то закрылось в нем, железные створки, которых не было накануне…
Нечто, изменившееся за ночь, проведенную, судя по всему, вне лагеря, где-то среди дюн. Какое-то решение, принятое гладиатором. Он рычал на Суонк, улыбался в ответ на шутки – но нечто неправильное творилось с его цветами, и не было времени спросить.
И страшно было спрашивать.
На обед останавливаться не стали. Би, которая почти задремала рядом с Мириам, что-то сказала по каналу цирка, несколько слов, так быстро, что Мириам расслышала только эхо. Конвой, притормозив было у съезда на торговую площадку, покорно двинулся следом, ведомый желто-красным тягачом Руби – кажется, только у него в машине был переговорник. Солнце, вышедшее в зенит, начинало немилосердно жечь. Мириам чувствовала, как нагреваются ее волосы, но кроме этого, никаких неудобств не испытывала, и это было странно. Ведь жара была страшной, полуденной, и Суонк, проснувшись, укрылась с головой полотняным плащом, предварительно смочив его водой из фляги.
Пить Мириам тоже не хотелось, и это тоже было необычно. Она ощущала, как распределяется тепло под кожей, уходит в воздух вместе с мельчайшими частичками пара – ровно столько, сколько нужно, до сотой доли грамма. Би передала ей флягу, и она сделала всего один глоток – это было достаточно.
