Кейн так же широко улыбнулся ей в ответ.
– Я знаю, что ты любишь поиграть. – Монах заговорил тише, так что Змеи, сидящие вокруг костра, начали придвигаться ближе. – И это одна из двух твоих слабостей. Тебя называют Безумной Феникс, но это только маска, которой должны бояться – на самом деле твои шаги и поступки хорошо продуманы. Ты умна и жестока, твоя непредсказуемость пугает – но она не результат безумия…
– Говори дальше. – Феникс больше не улыбалась. – Люблю, когда про меня хорошо говорят.
– Я слышал много историй о том, как ты любишь играть. Ты даешь пленнику надежду, ласково говоришь с ним – а затем убиваешь его, или калечишь. Ты поступаешь так с военными, с рейдерами из других банд, которые долго распространяют слухи о твоем сумасшествии – но ты никогда не делаешь такого с женщинами, или с обычными фермерами. Ты любишь смотреть, как приходит отчаяние – я видел это в твоих глазах, вижу это и сейчас. Но в отличии от тех, кто говорил с тобой до меня, я знаю, что ты не делаешь этого по прихоти. Все твои поступки говорят о том, что мужчины должны тебе, и ты пытаешься взыскать этот долг, но не знаешь, как, и потому прибегаешь к подобным…
Феникс прыгнула через костер – перекатившись вперед из лежачего положения и распрямившись, точно настоящая змея. От стремительного движения хлопнуло пламя, блеснули клинки вскакивающих Змей – но она уже сидела на груди у Кейна, и лезвие ее ножа упиралось ему в горло. Таня, удерживаемая позади одной из девушек, вскрикнула.
– Что бы ты там ни болтал… – Прошипела Феникс. – Но ты не знаешь, что я с тобой сделаю. И не знаешь ничего об этом… долге. Я могу порезать тебя на ремни…
– Мне очень жаль. – Все так же тихо сказал Кейн, и она замолчала. – Жаль, что я не знаю. Если бы я мог исправить это – я бы так и сделал. Если бы мог помешать – помешал бы. Но уже слишком поздно. Мы не можем изменить прошлое – только настоящее. Я знаю, что ты делаешь для других. Я слышал о Праве Ножа, и о тех, кого ты защитила благодаря ему. И я понимаю, почему…
– Нет. – Феникс нажала сильнее, и под лезвием проступила кровь. – Ты ни хрена не поймешь, пока я тебе не покажу…
– Игра закончилась. – Прошептал монах. – Посмотри мне в глаза, и скажи, видишь ли ты там отчаяние? Видишь ли ты там надежду? Игры не будет, Феникс, потому что ты ничего не можешь у меня отобрать.
– Я перережу тебе горло.
– Это не изменит ни моих слов, ни прошлого, не тебя. Нож между нами ничего не решит – и даже не важно, кто из нас его держит.
