Вот и мы с ними - разной породы, Коленька. В детстве-то меня крутило из-за музыки, - он говорил это не мне, а Николаю, но смотрел на меня. Казалось, это заговор всего человечества против меня. Одного. Кто играет на скрипке, кто хлопает ему. Разделение труда. Выйдет этакий кудрявый баранчик, положит подбородочек на красный лоскуточек, лоскуточек на краю скрипочки приспособит - и пошли ерзать: подбородок по лоскутку, смычок по скрипке. Пальцы дрожат-дрожат, скрипка душу тянет. Не. Не завидую)
- Ты завидуешь только тому, что тебе под сигу, - не без ехидства сказала я.
- А ведь верно, - обрадовался Николай.
- Музыка, значит, мне не под силу? - удивился Витя.
- Ты научишься играть на скрипке? - брат расхохотался.
- Он положит лоскуток на скрипочку, подбородок на лоскуток... поддержала я. - Только, имей в виду, это не лоскуток, а подушечка.
- Ну, - Витя всегда легко загорался. - Хорошо. Я научусь понимать музыку и играть... Или...
- Что "или"? - Николай веселился.
- Или докажу, что это действительно заговор. Да! Человечество само себя обманывает!
Так это началось. В тот же вечер, едва мы вышли из ресторана, Витя негромко сказал брату: - Сегодня я завидовал тебе, а скоро ты мне будешь. Береги сестренку. Пока!
- Куда ты? Нам же по дороге.
- Нет. Тут неподалеку живет мать моего начальника зимовки. Хвастался, что она любит музыку, большую библиотеку о ней собрала. Еще раз - пока. И помни, чему у тебя я завидую больше всего.
Витя появился у нас через три дня. Стал меня допрашивать:
- Вот ты играешь. Что ты в это время чувствуешь?
Выслушал. Досадливо покачал головой. Сказал:
- Смутно. Смутно. А в книжках этих! Мелодия, понимаешь, это художественно осмысленный ряд звуков разной высоты. Ну, а что значит слово "художественно" - авторы энциклопедий не знают.
- Это чувствовать надо, - сказала я. И сама сморщилась: так высокомерно прозвучала фраза.
- Чувствовать! Тоже из ряда "художественного". Почему-то про литературу критики пишут точнее. И даже про живопись, когда не очень умничают. А тут - беспомощны. Ничего объяснить не могут.
- Гармония дает ощущение красоты, - попыталась объяснить я.
- Гармония? Да какая же а нынешней музыке особая гармония? Я тут поглядел учебники да справочники. Оказывается, еще древние греки с гармонией весьма вольно обращались. А затем ее все больше и больше калечили, саму музыку на шесть седьмых урезали. В октаве чистого строя должно быть восемьдесят пять звуков, осталось двенадцать. И это ничтожная доля всех изменений. А радуются: гармония. Да она же искусственная. Картина, китайская или японская, мне нравится. Но что мне с китайской музыкой делать? Звукоряд у них другой! А тоже ведь художественно организованный. У нас октава, у них октава. У нас внутри нее лесенка из семи ступенек, у них - из пяти. Почему нам этого не много? Почему им того не мало? Аллах знает. Договорились - и все. Заговор!
