- С далекой-далекой звезды, милорд, - в тон Кингу ответил его подчиненный, - вернее, с планеты, которая вращается вокруг этой далекой звезды.
- Почему же ваше пребывание в Англии так затянулось?
- Я решил здесь остаться.
- Зачем же, сэр?
Мгновение - и архиепископ увидел, как посерело лицо Свифта, как сжались в кулаки руки. Но голос декана Дублинского, собора был по-прежнему весел.
- Да, знаете, решил попробовать побороться с людскими бедами. Я был так счастлив, так счастлив до этого... Несчастье казалось мне уродством. Я не мог оставаться счастливым, зная, что такие уроды есть. Мне говорили, что все зря, ничего у меня не выйдет.
- Что именно зря и кто говорил? - Архиепископ наслаждался мыслью, что он первым слышит новое творение величайшего писателя века.
- Говорили капитан и члены экипажа, а зря - зря было оставаться. Они уверяли, что уже не раз и не два молодые энтузиасты пытались переделывать человеческие общества на других планетах. И всегда это вело лишь к насилию и злу. У каждого человечества, как и у каждого отдельного человека, должно быть детство. Обойтись без этого нельзя. Пока человечество не созрело, всякий контакт с ним бесполезен...
- И все-таки?
- И все-таки я был таким дураком, что остался. Один.
- Почему именно в Англии?
- Это как раз было естественно. Самая могущественная страна. Я решил стать ее правителем и для начала хотя бы покончить с войнами.
Архиепископ захлебнулся от удовольствия.
- Так вас же и называли диктатором Англии! Я помню вашу приемную, набитую послами и лордами. Граф Оксфорд, премьер-министр" был готов исполнить любое ваше желание.
- Мои памфлеты против его врагов охраняли власть графа. Конечно, благодаря этому быстрее кончилась проклятая война за испанское наследство... Но власть моя над правителями оказалась призрачной, Кинг, вы же знаете. Я всегда говорил: если позволить великим мира сего распуститься, ими нельзя будет управлять, а их так распустили... Я был беспомощен, как слон. Вспомните! Гулливер оказался бессилен не только против великанов, но и против лилипутов. Что может человек, откуда бы он ни пришел, сделать один? Вот и стало в мире всего-навсего одним писателем больше. О если бы нас было много, мы поставили бы этот мир с головы на ноги, силой заставили бы людей принять счастье.
Джонатан Свифт задыхался, руки его вцепились в ручки кресла.
- Счастье - и силой? - скептически покачал головой Кинг. - Да и как бы вас встретили на Земле? (Он невольно вошел в роль легковера.)
