Подполковник, расположившись в кабинете начальника штаба полка, начал приглашать людей для разговора. Беседовал с командиром дивизиона, замполитом, секретарём партбюро дивизиона. Пригласил двух комбатов. Серёгина, товарища Царёва, он не вызывал, у того было комплексное занятие, не до бесед было. Затем настала очередь полковых воспитателей.
Разговор с офицерами был сложным. В полку знали Царёва, и в сказки о том, что комбат дебошир и развратник, никто не верил. Реакцией людей были крайнее изумление и растерянность. К такому разговору они готовы не были. Выгнал жену? С ребёнком? Да он вообще не женат. Пьянствует? Как такое возможно? Он в дивизионе сидит неделями, всё в батарее да с людьми. Как такое может быть? Верить не хотелось. Нет, не может быть.
А подполковник всё наступал и наступал, что-что, а уж загнать в угол человека армейский кадровик мог. Письмо есть? Есть. Значит, без огня дыма не бывает.
После обеда он выехал в гарнизон, зашёл в кафе, где, как было написано в письме, буянил комбат. Никто толком ему ничего не сказал, работала не та смена, что в тот злосчастный вторник. Да и кто он такой был, чтобы ему что-то объяснять? Не милиция всё-таки. Зашёл на квартиру комбата, встретился с хозяйкой Дмитрия. Та ничего толком не поняла из разговора с подполковником, но охала и ахала довольно выразительно.
– Не может быть! Да вы что! Это же надо! Жену выгнал? Он её и не привозил сюда. А с виду такой приличный.
К вечеру подполковник приехал в полк. Пришла очередь разговора с Царёвым. Разговор явно не получался. Кадровик спрашивал, почему да как комбат до жизни такой дошёл, а старший лейтенант просто не мог понять, что от него хотят. Никакие попытки Дмитрия рассказать, как дело было после того, как он вышел провожать девушку, откуда у него синяк под глазом, подполковником не принимались. Он давил своё: «Почему да как…», да ещё попрекал: «Вам оказано такое доверие, батареей командуете… вам доверено воспитание и обучение людей, а вы… Как вы дошли… В училище примером были, а сейчас… Что с вами происходит?»
Что мог ответить комбат? Ему уже с утра рассказали, что по его душу прибыл какой-то важный подполковник, всё о нем выспрашивает, интересуется, беседует с офицерами полка о нём, о его сожительнице и ребёнке. Об избиении им солдат, о пьяных драках. Что он мог сказать? Всю эту глупость отрицать? Оправдываться? Почему? На основании чего он должен оправдываться? Что он такого совершил, чтобы оправдываться? Вся его офицерская жизнь, эти два с небольшим года, прошла здесь, в дивизионе, на глазах у людей. Службой своей он только гордился, батарея отличная. С подчиненными твёрд, требователен, но никого никогда пальцем не тронул. Какая сожительница, какой ребёнок? Да, он не мальчик, были у него женщины, но он не женат, а уж если полюбит, то женится обязательно. А день тот, когда он встретит ту единственную, которой предложит руку и сердце, обязательно наступит, и дети у него будут. Мальчик и девочка, обязательно двое, не меньше. Что он ответит этому подполковнику?
