Шли годы, семья дочери осела далеко от родного дома, внучата выросли, сами в жизни пробили себе дорогу, уже и у них семьи появились, разлетелись их пути-дорожки, своя у них жизнь, и заботы у них другие. А её дом? Что дом, стоит он, что ему сделается, добротный, крепкий дом. Она, как может, его поддерживает. Такой дом век простоит. Стоит дом, её надежда и опора. Но кого он ждёт?
А она стареет. Глаза стали не те, толстые очки приходится носить, уж и в иголочное ушко нитку непросто вдеть. Голова уж вся седой стала, волосы посеклись и ослабли. Руки болят, эти натруженные, некогда сильные, ловкие руки, делающие всё в доме, перестают слушаться, болят, хрустят косточками. Спина, ноги, всё тело поутру ломит, а слабину давать нельзя, на ней всё хозяйство. Дочка, зять, когда приезжают в отпуск, помогают ей, несложно им всё это, но для них это как развлечение, какое-то разнообразие в жизни, а для неё это работа, в том-то всё и дело, это её крест, и она несёт его. Но к чему, зачем всё это…
И вот наступил час, когда она сдалась. Да, не может она уже жить по-прежнему, физически она не может трудиться, пора на покой.
Решение принято, она переезжает к дочери. Не больше недели ей потребовалось, чтобы раздать и распродать своё хозяйство, то, что она накопила с годами. Удивительно, но всё её богатство разошлось за бесценок, и за дом не так уж много она выручила. Хотя чему удивляться, кто хоть рубль даст за её дырявый старый медный таз, кому интересно то, что в этом тазике варилось из года в год замечательное варенье из крыжовника, вишни. А погреб – нынче это развалюха, груда прогнивших брёвен, а ещё не так давно в этом удивительном сооружении она до очередного урожая хранила овощи, здесь хранились бочки с капустой, огурцами, яблоками мочёными, прочие разносолы. Но года… Кому сейчас нужны эти старые брёвна? Рассыпался, обвалился её погребок. Вот только дом стоит себе и не стареет.
Она неспешно обошла всё своё хозяйство, попрощалась и с домом, и с сараюшкой, погладила рукой каждую яблоньку, поблагодарила деревца за то, что любили они её. Опять посидела в палисаднике, подышала свежим пьянящим ароматом, поклонилась своим цветочкам, попрощалась, не увидит она их больше.
Вот и всё. Прощай, дом, спасибо тебе, что грел её эти долгие десятилетия, может, не обидят тебя новые хозяева, прощай.
Она прожила ещё два года. Жила в достатке, окружённая заботой и уважением со стороны дочери и зятя, любили и уважительно относились к ней внуки. Из дому почти не выходила, тихо сидела в своей комнате, смотрела в окно и улыбалась своей мягкой, доброй улыбкой. Умерла она в день Чернобыльской катастрофы 26 апреля 1986 года, ей было восемьдесят четыре года.
