Капитан обвел взглядом комнату. Это была типичная деревенская комната с неказистым, но прочным буфетом, в котором поблескивала глиняная посуда, в углу стояло фортепиано, а на дверях в рамках под стеклом висело то, что, видимо, было какими-то религиозными текстами.
Сквозь открытое окно до него донесся запах дыма от костра, который разожгли во дворе солдаты. Парнишка выглянул в окно и что-то сказал своей матери.
– Солдаты зарезали свинью и жарят мясо, – негромко произнес сержант Лэмптон.
Капитан молча кивнул.
Когда они покончили с едой, Уолфендейл вежливо поблагодарил хозяйку. Выходя из-за стола, он протянул было руку, чтобы погладить парнишку по голове. Тот, извернувшись, уклонился. Капитан и сержант надели фуражки и вышли из дома.
Ранним утром следующего дня Уолфендейл снова постучал в дверь дома. На этот раз с ним было двенадцать солдат. Женщина открыла дверь. За ее спиной стояла девушка лет шестнадцати, похоже, не знавшая, что делать: то ли остаться на месте, то ли куда-нибудь скрыться. Женщина повернулась к дочери, велев ей принести для солдат кувшин молока.
Капитан кивком велел капралу Милнеру взять кувшин. Затем громко и четко произнес по-английски:
– У вас есть десять минут, чтобы покинуть этот дом, который должен быть сожжен.
Женщина ничего не поняла.
Капитан повторил свои слова.
Девушка уронила кувшин на пол, молоко разлилось большой лужей по выложенному плиткой полу. Она перевела матери слова капитана.
В дом вошли шесть солдат с охапками соломы в руках. Подобно судебным исполнителям, выносящим мебель банкрота, они принялись передвигать стол, буфет и стулья. Однако, в противоположность судебным исполнителям, они сдвигали мебель в центр комнаты.
– Еще рано, – обратился к ним капитан.
Все шестеро разбрелись по комнате, стали перебирать разные вещи и бесцельно разглядывать их. Капрал Милнер снял с двери оправленный в рамку текст, бросил его на пол и раздавил каблуком сапога.
Со двора донесся звук выстрела. Парнишка подбежал к окну и вскрикнул. Его сестра оказалась рядом с ним.
Девушка дерзко вскинула голову, повернулась к матери и что-то негромко сказала ей, затем снова повернулась к капитану.
– Зачем вы убили вола?
Уолфендейл указал рукой на часы. И, не опуская пальцев, произнес:
– Десять минут.
Никто не смог бы обвинить его в нечестной игре.
Девушка и ее мать поспешили подняться по лестнице наверх.
Милнер проговорил ни к кому конкретно не обращаясь:
– Я и сам не отказался бы пожить в таком доме.
