– Я сдаюсь.
В этот момент вернулась горничная, неся в руках поднос, который казался слишком большим для нее. Я смотрела, как она осторожно поставила его на самый угол заваленного всякими поделками стола.
Мисс Харт освободила немного пространства на столе, сдвинув бесформенные шлепанцы, которые вызвали у меня ассоциацию с изрезанной старой засаленной фетровой шляпой.
– Анни, подскажите миссис Шеклтон. Она не может угадать первоначальное назначение этих декоративных шкатулок.
Анни вздохнула:
– Требуха. В них была требуха. Мясник сохраняет ее для нас.
С этими словами она поспешила ретироваться.
Миссис Харт возвратила ее новым звонком колокольчика.
– Анни! Я точно знаю, что Элисон сделала несколько фунтов шоколадных конфет. Ты не знаешь, где они?
Анни глубоко вздохнула, словно предполагая насладиться своими следующими словами.
– Вы же знаете, как мисс Элисон относится к шоколаду, мадам. Вы можете с первого раза угадать, где они.
Миссис Харт подождала, пока Анни закрыла за собой дверь.
– Глупая девчонка. Попробовала бы она так насмехаться над самой Элисон. – Она принялась размешивать заварку в чайнике. – Но разве эти рисунки не превращают пустые коробки в настоящие произведения искусства?
– Безусловно. В самые великолепные.
И тут меня осенила. Я вполне могла оказаться в плену. Вскоре она вполне могла предложить мне вязальные спицы, клубок шерстяных ниток и какой-нибудь образец накидки на чайник. И я бы не смогла покинуть ее дом, пока не связала бы дюжину таких накидок. Руководство каторжных тюрем вполне могло бы позаимствовать пару-тройку методов у миссис Харт. Да что там трепля пакли! Детские игрушки!
Чтобы не показаться грубой, я выпила чашку чая, посидела еще несколько минут обсуждая спектакль и игру Элисон в нем, лихорадочно соображая между тем, каким бы образом выяснить, где сейчас могут быть Элисон и Люси.
Мои намерения навести справки о неуловимой миссис де Врие немедленно испарились. Если она существует, миссис Харт, вне всякого сомнения, знакома с ней, а миссис де Врие вряд ли будет благодарна мне за упоминание ее имени в доме такого основательного человека.
– Их репетиции проходили порой довольно странным образом, – рассказывала тем временем миссис Харт, и в голосе ее крепли нотки неодобрения. – Я вполне могла предположить, что мисс Джеймисон усвоила богемные нравы. И это порой меня тревожило, хотя, разумеется, Элисон и Люси вполне уравновешенные девушки, а Родни Милнер – очаровательный молодой человек. Однако порой все трое пускались порой во все тяжкие, чтобы, как они объясняли, войти в образ. Не только учили слова роли, но и воображали себя Генри Майнором, Энн Теллрайт и Беатрис Саттон. До чего необычно! Отправляясь на пикник, брали с собой не то, что любили сами, но то, что, по их мнению, должны были предпочитать их герои.
