Помни об этом, Аня, когда делаешь человека близким.
«Да знаю я все это, – отвечала Анна сама себе, – Конечно, больнее. И простить их труднее. Вернее, с ними миришься быстрее и начинаешь вести себя «как ни в чем не бывало», а внутри все-равно болит долго- долго…
Потому что от них обиду воспринимаешь как предательство – мол, что ж ты так – я к тебе и «передом без задней мысли», и «задом – без опаски», а ты – вон как…»
О Анна, выбирай выражения, пожалуйста… Твои фразы буквально балансируют на грани…
«Пусть балансируют. На то они и фразы, – думала Аня, – С чужими, конечно, тоже обидно – но недолго… Чужой – он и есть чужой… Что с него взять?»
– Так-так, – второе «я» потирало руги и аж подпрыгивало, – А теперь посмотри на ситуацию с другой или (я уж не знаю, с какой по счету) стороны… Счастье – это абстракция…
Скажи честно, когда был рядом Куприянов, ты была счастлива?
Нет.
Когда он исчез из твоей жизни, ты стала несчастной?
Ну… не несчастной, конечно, но…
Впрочем, тоже нет…
Есть куча нюансов…
И эта куча не всегда напоминает розы.
Помнишь, у тебя были соседи, скажем так, из самых неблагополучных слоев общества? Иногда они сидели рядышком на бревнышке: у нее свежий фингал, у него к 30 годам два зуба во рту осталось… И он ее так по спинке наглаживает, она жмурится… И прямо на физиономиях написано: хорошо нам…
Это тоже момент счастья.
Через час она уже визжит, а он за ней с сапогом гоняется…
Ну что ж, за счастье надо платить…
Счастье – это вообще субстанция очень кратковременная.
«Слушай, отстань, а? – сказала Аня своему второму «я», – и без тебя есть от чего понервничать…
Второе «я» отстало недовольно.
На какое-то время.
