С некоторых пор она вообще не сильно старалась задумываться над тем, что стоит у истоков каких-то поступков, слов, мыслей.
Иначе, просто сойдешь с ума…
Как и многие, вполне необходимые вещи в жизни, одни мужчины предназначались «для блеска», другие – «для жизни», третьи – «чтобы был»…
Грани, как обычно, были размыты.
Она знала, что если Вилли берет ее за руку, то за этим последует что-нибудь ласковое, нежное, милое… Аня не считала его предсказуемым, но во многих случаях угадывала то, что он сделает.
Куприянов, рассматривая близко ее лицо, говорил: «Губы у тебя детские… Мне всегда нравился более чувственный рот. Но у тебя – очень даже вполне.»
Вилли говорил с придыханием «Какая же ты красивая!», и она принимала это, как должное. От Куприянова было радостью услышать «очень даже вполне»…
Все зависело от того, кто судит.
Вилли дарил цветы, приглашал в театры, согласовывал свои действия и смотрел влюбленными глазами. Однажды он хотел ее поцеловать, а она сказала «ой, я только что курила»…
У Вилли на лбу было написано «ну разве кто-нибудь в здравом уме откажется поцеловать тебя только из-за того, что ты курила?»
И называл ее «мой паровозик»… Ну, в смысле, дымила, как паровоз, но для него это было очень мило…
Куприянов рассматривал ее, как картину, но любовался только собой.
Картинки складывались настолько разные, что этих двух Викторов просто невозможно было сравнивать. Казалось, что в природе просто нет ни одного критерия, по которому их можно было бы сопоставлять.
Все равно, что сравнивать теплое с оранжевым или железное с соленым… И думать, что лучше.
Поэтому Аня не хотела отпускать от себя ни одного, ни другого.
В случае с Вилли все зависело и от нее тоже. В случае с Куприяновым от нее ничего не зависело.
С Вилли было тепло.
С Куприяновым – ярко.
Про Вилли она могла забыть на время.
Куприянов мог забыть о ней.
Вилли готовил сюрпризы, приносил цветы и писал стихи в смсках.
Куприянов к вечеру 8 марта присылал сообщение «ну с праздником тебя, дорогая».
Весь мир говорил ей: И ТЫ ЕЩЕ В ЧЕМ-ТО СОМНЕВАЕШЬСЯ?
И она отвечала всему миру – ДА!
Что же ей оставалось делать, если радужное бульканье у нее внутри начиналось и от теплоты Вилли и от неординарности Куприянова?
«Я хочу строить семью!» – говорил Вилли.
«Я не выдерживаю долго в женатом состоянии», – говорил Куприянов.
Роман с Куприяновым не входил ни в какие рамки.
Роман с Вилли был традиционным и поступательным.
Аня решила, в кои-то веки, думать только о себе.
