Джером Джером «Трое в одной лодке не считая собаки». Позапрошлый век. Пастораль, старая, добрая викторианская Англия, добропорядочный англичанин среднего достатка, притоки, сваи, цепи, доски, священная частная собственность, делов то…
«Частная собственность. Посторонним вход запрещен». Поначалу краснокожие никак не могли взять в толк, чего собственно они хотят, эти странные белолицые пришельцы со своими побрякушками, огненной водой и изрыгающими смертоносное пламя палицами. Разве земли эти, как и леса с деревьями на нах произрастающие, луга с травой и пастбищами как и горы с ледниками, реки с рыбой как и небо с птицами, разве все это не принадлежит Богу, думали опоенные огненной водой краснокожие дети природы, подписывая себе смертные приговора. Как может принадлежать кому – то то, что принадлежит всем? «Посторонним вход запрещен». Посторонний на этой земле человек не имеющий права прилечь на траву, сорвать полевой цветок, испить глоток воды, перейти вброд ручей, поохотиться с сачком за бабочкой, а полюбовавшись, отпустить на волю… «Частная собственность». Словно смертный приговор всему живому. Осиновый кол в самое сердце. Богохульство под сенью храма. Плевок в колыбель. Испражнения на могилу.
Вычитал у Разгона покойного. Когда столбик ртути на термометре зашкаливал ниже 50 (пятидесяти по Цельсию) прописью специально для тех, кто и по сей день никак не налюбуется – нацелуется на усатого, согласно ГУЛАГОВых инструкций зэкам милостиво, вот она забота о людях!, разрешалось оставаться в лагере. Начальствовал в том исправительно – образцовом учреждении для врагов народа один специфический товарищ украинских кровей, имевший обыкновение, прежде чем с утра пораньше принять на грудь, свериться с показаниями ртутного столбика за окном. Но, так уж в этом лучшем из миров заведено и тут ничего не попишешь, что у каждого большого начальника, даже такого как начальник лагеря, есть наверху еще больший начальник. Вот тот, который еще больший и звонит меньшему. Ты почему мать твою перемать людей на лесоповал не выводишь, государственный план, понимаешь, срываешь? А я потому не вывожу, потому что у меня минус 51. А у меня всего 49, мать твою перемать – это ему еще больший начальник. А я на фую видел тебя вместе с твоим градусником – это специфический товарищ украинских кровей, разогретый принятым с утра пораньше – еще большему начальнику.
Так вот, Обама, я на фую видел все то, о чем я тебе вкратце изложил. Так жить нельзя. Обычные, простые люди переламливаются буквально пополам от приступов гомерического смеха, на их глазах выступают слезы, они долго не могут отдышаться, а отдышавшись заявляют: ты все это выдумал. Но выдумать такое не под силу никому, Обама. Ни один юморист в мире и близко не приблизится к тому уровню «знаний», ежедневно излагаемых в американском каледже. И учти, будь настолько любезен, все вышеописаное изложено по версии минимум – миниморум. Донельзя, понимаешь, щадяще. “Наша система образования убивает рядовых граждан, превращая их в роботов, подавляет их эмоции и вдалбливает мертвые, отжившие идеи… Претендуя на роль светоча в Христианском мире мы имеем репутацию своры кровожадных мегаломаниаков”. Прошу любить и жаловать, доктор Роберт Верман, Гонолулу, Гаваи. Кто, кто все это создал, воздевая руки к бездонно – голубому тихоокеанскому небу, вопию я, эти небоскребы, дороги, плотины, Боинг этот в небе бездонно – голубом тихоокеанском, кто его создал, луноходы, марсо – и венероходы, кто Усаму выкурил с Торо – Боро, а затем прикончил – кто, вагон и маленькую тележку Нобелей опять же кто?, не все же они евреи и японцы, виснет без ответа в бездонно – голубом тихоокеанском небе крик души моей, заблудившейся и запутавшейся в стране Америке.
