В раз который плетусь уныло по бодворку ненавистно постылому. Ни тебе ни пригласить, ни зайти, ни присесть, ни воды глотка, ни хлеба куска – никогда как и не разу не поинтересоватся, голоден ли, здоров, есть ли пара баксов в кармане, ни приобнять, ни поцеловать, ни пол слова ласкового сказать… как всё это выдержать можно, зачем, почему, как всё это не по людски будет.
В котрый раз плетусь проклиная себя. Зачем она тебе? Похоже тебя просто юзают как юзает водила протирая стекла. Ветошь износится и будет заменена другой, новой, а ту, старую выбросят на помойку и забудут в тот же час. Кто вспомнит какую – то тряпку на следующий день. Ты страдаешь, мучаешься, на тебе давно лица нет, ты можно сказать пропадаешь на глазах, и кому оно надо? Ей? Холодной, равнодушной, наблюдающей за тобой словно вивисектор за подопытной лягушкой? Через тебя перешагнут как через день вчерашний. Кто помнит, думает о дне вчерашнем? У этой женщины странное, двойственное ко мне отношение, но то, что она бессердечна и жестоковыйна, неоспоримо.
«И то, что это я, Костя Левин, тот самый, который приехал на бал в черном галстуке и которому отказала Щербацкая и который так сам для себя жалок и ничтожен – это ничего не доказывает. Я уверен, что Франклин чувствовал себя так же ничтожным и так же не доверял себе, вспоминая себя всего. Это ничего не значит…». Это ничего не значит, что мы вновь расстанемся у твоего подъезда и я побреду уныло своей дорогой, одинокий, усталый, заброшеный и никому не нужный дядька. Ничего не значит…
Всё равно найду и полюблю тебя последней любовью как и ты меня. На большее нас не хватит да оно и без надобности. Выплеснем друг на друга всё, что не долюбили, не дострадали, дорыдали, досмеялись… два гибнущих от одиночества и ненужности еще живых существа, потянувшихся друг к другу словно лепестки в лучах восходящего солнца..
Ты меня погубила, вот ты меня и спасай. Иначе сердце мое разорвется от несостоявшейся любви, слез невыплаканых, невысказаных слов и нерастраченых чувств, иначе зачем я? Ты зачем? Будем как одно целое и каждый сам по себе. Станешь моим вторым Эго так же как я твоим. Растворюсь в тебе как ты во мне. Возьмемся за руки и рукопожатие наше не разомкнет даже смерть. Вся моя предыдущая жизнь была лишь прелюдия, настоящая начнется когда встречу тебя. Ты проходишь пол мира в поисках человека, а он на расстоянии вытянутой руки. Ну где же ты…
Полагаю ты помнишь тот звонок, буквально несколько фраз. Уже с утра меня начал точить червь – позвони да позвони, ну я возьми и позвони, зачем противиться – спрашивается? Хотя рука аж никак не подымалась, как можно!, после всего того кровогноехарканья взаимного да разбегу в стороны разные чтоб не видеть – не слышать друг друга взаимно ненавистных. Так вот, хоть мысль сама звучала кощунственно, но мы взяли и помирились, это же не понарошку было, я ж ничего не путаю, ведь нам было плохо, нам и сейчас плохо, ведь не могут же люди вот так, в одночасье взять зачеркнуть и забыть друг друга, я знаю, что слов тех ты бы не простила никогда и никому, а мне вот, взяла и простила.
