Божий мир | страница 2



Куда деваться?.. Как вернуть покой?..
Не выставишь жену же в самом деле,
Которая, как камень на душе,
Не радует ни в доме, ни в постели.
Да и родным попробуй объяснить,
Зачем и почему расстался с нею?..
Что ж, «се ля ви»: что радовало нас
Вчера – о том сегодня сожалеем.
* * *
От грустных мыслей пухла голова,
Где рисовались страшные картины.
И наш герой решился наконец
К жене московской побежать с повинной.
II
… Марина, его первая жена –
Законная, если сказать точнее,
Ни разу даже глазом не моргнув,
Прослушала рассказ, как эпопею.
– Ах, Боже мой, воскликнула она, –
Когда он наконец поставил точку, –
Тебя, Мурад, не стану я судить,
Хоть девушка тебе годится в дочки.
Мы восемь лет живем уже с тобой,
Но я тебе и раньше позволяла
Ни в чем своих желаний не стеснять:
Все брать от жизни – много или мало.
…А я была тогда, неверный муж,
Красивою: и гибкой, как пантера,
И умной, и богатой, да к тому ж
Меня ждала блестящая карьера
Психолога… Но ты перемешал
Моей судьбы удачливые карты,
Как ветер, ты ворвался в жизнь мою,
Кавказским заразив меня азартом.
Явился ты, как из бутылки джин,
Готовый выполнить любую прихоть…
А я звала тебя Алаутдин
И нежные слова шептала тихо.
Пошла я всей семье наперекор,
Что не желала с чувствами считаться
И вовсе не хотела, чтоб их дочь
Связала свою жизнь с судьбой кавказца.
Но ты мне душу сразу покорил,
И смуглое лицо твое родное
Узнала б я в стотысячной толпе,
Пусть даже ты совсем меня не стоил.
Я родила тебе двоих детей –
Розовощеких смуглых ангелочков –
И стала тенью верною твоей,
Храня тебя от бед и днем и ночью.
Я отдала тебе всю страсть мою,
А ты отверг все это бессердечно
И притащил в дом брата моего
Какую-то безмозглую овечку.
Мурад поник повинной головой,
Пока жена его за все ругала,
Он недоволен сам собою был,
Но совесть в нем покуда не дремала.
И жалко ему было Аминат,
Которую он запер, как зверушку,
В чужой квартире средь чужих вещей,
Где превратилась девушка в старушку.
Она была пуглива, словно лань,
И бурных ласк его она боялась,
Когда пытался он ее ласкать,
Она в укромный угол забивалась.
И жалобно скулила, как щенок,
Которого от матери отняли…
Бежали дни и ночи, но, увы,
В ней ничего они не изменяли.
И даже слезы детские ее
Мураду, будто жвачка, надоели –
Ни запаха, ни вкуса больше нет,
А выплюнуть не можешь в самом деле.
…Не то его законная жена,
Она и впрямь в постели, как тигрица,
И так умеет мужа ублажать,
Что до утра потом ему не спится.
В интимном царстве ей неведом стыд:
Она там и раба, и королева,