– О, вы не в платье! – очнулся ведущий, когда Маришка, одетая в юбку-карандаш до середины колена и строгую белую рубашку, заняла центровое место на сцене. – У нас в конце концов танец живота! Подвяжите рубашечку узлом, я вам гарантирую победу!
– Позвольте, а как же я? – возмутилась Арина Анатольевна, с присущим ей достоинством недовольно пожав плечами. – Я не собираюсь так просто сдаваться.
Не смотря на внушительные габариты, главный бухгалтер двигалась поразительно пластично и Марина вдруг поняла, что она до сих пор не видела, как танцует ее главная и, на данном этапе, единственная соперница. Они постоянно оказывались на противоположных концах танцевальной группы. Да и, откровенно говоря, смотрела Марина в основном на ведущего или Александра, чего греха таить.
– Я не буду. Это не очень честно, – отказала ведущему Марина.
Пьяный голос из зала крикнул:
– Давай! Не стесняйся! Все свои!
Другой, еще более нетрезвый, добавил:
– Директор, глядишь, и зарплату повысит! За артистизм!
Марина выпрямилась, неприятно удивленная. Первой ее мыслью была: «Кто-то увидел, как он чуть меня не поцеловал и сделал выводы!» и лишь потом она поняла, какого о ней мнения теперь будет коллектив.
– Если наш директор изменит своим правилам и начнет за голое пузико повышать зарплаты, я стану ходить на работу в топе дочери, – весело и звонко воскликнула Арина Анатольевна, разрядив обстановку.
Марина готова была расцеловать ее в обе щеки, уступить почти гарантированное первое место в конкурсе и, вообще, всячески носить на руках и превозносить всеми возможными способами. Но Арина Анатольевна махнула рукой, призывая не тянуть с танцем.
Заиграла музыка. Чарующая. Тягучая. Она словно обволакивала тело, заставляя неторопливо, плавно извиваться, раскачиваться. Марина прикрыла глаза на мгновение, попыталась расслабиться, отпустить себя на волю, как объясняла Настя. Но не вышло. Неприятная шутка сотрудника не желала покидать ее мысли, тело словно одеревенело.
Она открыла глаза.
Он смотрел на нее.
Только на нее.
Голодный, жаркий взгляд. Тот самый, что будил в ее крови пожар. Тот, что гипнотизировал, не позволял отвлечься, разорвать это соединение. Соединение взглядов, душ, сердец.
И она подняла руки, изогнулась, вильнула бедрами. Гордая. Непреклонная. Наперекор глупым и болтливым коллегам она станцует! Станцует для него! Только для него одного.
Она не знала, как положено танцевать настоящим восточным красавицам. Возможно, им нельзя смотреть в глаза своему господину и повелителю. Но ее падишах не возражал. Да и не было в ней сил отвести взгляд. И желания такого тоже не было.
