Перед дядюшкиной фотографией в траурной рамке из белых хризантем горят поминальные палочки. Мой покойный родич смотрит с неё взглядом суровым и честным, словно всю жизнь только тем и занимался, что учил деток в школе разным хорошим вещам. Даже повязка на глазу не портит благородный образ. Все-таки, как обманчива внешность, ты подумай!
"Это ты про меня, свинота?" - ревниво вопрошает Сяомэй.
Да у меня таких замаскированных пруд пруди! Сейчас вот прямо займусь выяснением, кто из братьев высокого ранга не совсем рад моей кандидатуре.
"Поможешь ли ты мне, о дивный ками, разобраться с этими подонками рода людского?" - мысленно спрашиваю я, совершая ритуальные поклоны перед портретом усопшего.
"А то!"
Если бы кедры цвели, то на миниатюрном сокане сейчас бы распустились цветы размером с кулак.
К удивлению моему в доме все, как при жизни дяди, даже обувь расставлена в прежнем порядке. А ведь тут больше суток толклись все легавые города, обнюхали, поди, каждый уголок, заглянули под каждую Бокову шерстинку. Но мне от всего этого пиршества закона и порядка остался только контур тела на входе в ванную комнату. Как там, на Западе, говорят про мирскую славу? Она проходит.
Боко, тварь хитрая, семенит сзади изображая маленькую милую собаченьку. Ни разу не попробовал цапнуть, это ж надо! Может, рассчитывает потом к горлу подобраться?
Захожу в ту самую комнату, где несколько дней назад началась эта вся безумная катавасия -- темное дерево панелей, раздвижные двери в сад, отполированный множеством ног до зеркального блеска пол, и прямо чувствую, что стою сейчас на перепутье. Почему так?
"Потому что - дура", - ворчит Сяомэй. И как только я ставлю кедр на низенький столик, он выпуливается оттуда весь в призрачной броне с веером своим гадским наперевес. Реконструктор исторических персонажей, блин.
- Что, братья-кланники, - обращаюсь я к сидящим за столом мрачным чувакам, - еще не передумали признать меня главой "Трилистника"? Потому что самое время поведать мне о своих сомнениях и высказать претензии.
Молчат мои братцы, сопят, но взгляды не отводят. Значит, не против выслушать. Человеку непривычному, наверное, дурно бы стало в компании с такими зверскими рожами, но я-то их всех с детства знаю. Они именно такие -- бандиты в натуре.
- Хорошо, я объясню, как собираюсь распорядиться наследством. Тебя, брат Иккей, - говорю я толстяку с тоненькими усиками, что сидит по правую руку, - я оставлю в чине Церемониймейстера. Мин Джун будет моим Командиром охраны, и это не обсуждается.
