Деде Коркут | страница 40

Всадник молвил:

– Хорошую спальню ты себе нашел. По пути в могилу стоит ли спать, глупец?

Газан спросил:

– А вы кто такие?

– Мы воины Кыпчак Мелика.

– Вон оно что! Значит, вы меня спящим захватили?

– Да.

– Любая беда нападает на огузских джигитов во сне. Если б я не проснулся, проспал бы семь дней и семь ночей. Ну да ладно, а куда вы меня везете?

– Голову твою везем в дар Кыпчак Мелику.

Газан-хан задумался, потом огляделся:

– Хорошо, ведь со мной был сын, с ним-то что сталось?

Всадники не ответили, переглянулись с усмешкой. И тут шутливо настроенный Газан вдруг рассвирепел:

– Поганые, что вы сделали с моим сыном? – крикнул он. – Да я вас всех сейчас перебью!

Всадники посмотрели на связанные руки и ноги Газана и, увидев, что слова его расходятся с делом, рассмеялись. Газан еще грознее молвил:

– Если с головы моего сына упадет хоть волосок, я вас уничтожу!

Один из всадников отвечал:

– Ты о своей голове позаботься, Газан. Кыпчак Мелик повесит твою голову рядом с головой твоего сына.

– Что? – Газан издал устрашающий рык, в мгновение ока, напрягшись, разорвал путы, в мгновение ока скинул с коня одного из всадников, выхватил его меч, вскочил на его коня, накинулся на остальных.

Всадники растерялись.

Газан уложил двоих, выхватил палицу, подскочил к четвертому, схватил его за грудки:

– Где мой сын? – крикнул он. – Скажи, не то я оторву тебе голову, как птице.

Побледневший всадник дрожащими губами выговорил:

– О, Газан, да буду я твоей жертвой, не убивай меня, твой сын жив-здоров.

– А где он? – И говоря это, Газан накинулся на другого всадника.

Этот не растерялся и быстро соврал:

– О, хан, у сына твоего – птичье сердце. Увидев нас, он испугался, удрал к своей матери.

И тут же остальные загомонили:

– Да, едва завидев нас, он так помчался, что и след простыл.

Газан поверил в это.

– Горе! – сказал он. – Господь дал мне дурного сына! Пойду, оторву его от матери, разрублю на шесть кусков и раскидаю по шести дорогам. Чтобы никто никогда не бросал товарища в беде!

Газан-хан хлестнул плеткой коня и, удаляясь, прокричал всадникам:

– А с Кыпчак Меликом я еще посчитаюсь!

Пришпорил Газан коня, перемахнул через ущелья, через горы, доскакал до своей земли.

Видит, жилище его разрушено, шатры разодраны, очаги погашены, деревья обуглены, земля пошла комьями, луга истоптаны конскими копытами.

Черные прищуренные глаза Газана кровавыми слезами наполнились, грудь сжалась, сердце застучало, он сказал:

– Откуда к тебе явился враг, мое прекрасное жилище? Где сидела моя престарелая мать, осталась подстилка; где пасли коней мои джигиты, осталась пустошь; где стояла жаркая кухня, осталась зола. О, моя поруганная земля, о, мое прекрасное жилище!