Лицо Дорна оставалось совершенно бесстрастным, когда он повернулся и направился к двери, плащ колыхался за спиной. Двери открылись при его жесте.
– За мной, – произнёс он, шагая всё быстрее.
– Повелитель…
– Немедленно.
Архам подчинился, на ходу надев шлем. Бионика шипела и лязгала, синхронизируясь с шагами. Пять других хускарлов в зале последовали за ним, держа оружие наготове. Дорн впереди уже превратился в размытое золотое пятно. Вой сирен эхом вторил звукам ног, когда они побежали.
Вопросы сыпались на Архама, даже когда он снял с пояса “Клятвослов”.
Как это произошло так быстро? Как это возможно? С чем они столкнулись?
Но громче вопросов была память, её образы и голоса стали столь же живыми, как стук крови в ушах.
–Ты знаешь старую терранскую загадку о башне? – спросил Дорн все те десятилетия назад, в морозной пустыне на пронизывающем ветру. Архам покачал головой, и Дорн мрачно улыбнулся. – Загадка такая. Встань на башню и увидишь далеко. Подними башню выше и увидишь всю землю. Высоко или низко, что не увидит смотрящий вдаль глаз? – Дорн рассмеялся, веселье на миг осветило его лицо. – Не самая лучшая игра слов, но суть в том, что ты слышишь, не так ли?
Архам кивнул и ответил.
– Если ты наблюдаешь с башни, то есть одна вещь, которую ты не видишь, ты не видишь, что у тебя под ногами. Не видишь саму башню.
Архам вспомнил эти слова и продолжал бежать по Императорскому дворцу. Вой сирен следовал за ним, словно смех старых кошмаров, пришедших в пробудившийся мир.
Инвестиарий
Императорский дворец, Терра
Силоний укрылся в тени недалеко от стены Инвестиария. Румянец рассвета показался на чёрном куполе неба, и падавшие угольки огня тянули за собой полосы пламени между грязными облаками. Порывы холодного ветра врывались в открытый круг Инвестиария, разрезая звуки сирен. Он чувствовал запах пыли и замерзавшей росы. Он посмотрел вверх.
Огромные фигуры вырисовывались на фоне ночного неба. Тени цеплялись за неровности лиц, а рассветный свет играл на гранях оружия. Их было восемнадцать, стоявших кольцом вокруг внешнего периметра Инвестиария. Девять покрывали саваны, но белый мрамор остальных девяти выглядел бледным и гордым в лучах восходящего солнца.
Силоний посмотрел на ближайшую статую. Пара сложенных за спиной крыльев и меч в руке, направленный острием вниз.
“Сангвиний”, – подумал он. – “Отец Ангелов”.
Он посмотрел на самую дальнюю статую. В километре от него Лев Эль’Джонсон смотрел за горизонт. Это место некогда было сердцем Великого крестового похода. Принесённые здесь клятвы выковали самую великую человеческую империю в истории. Теперь эта империя горела и идеалы, которые воплощали статуи, обратились в пепел. И всё же статуи восемнадцати примархов ещё стояли, словно разорванный Гором круг каким-то образом снова мог стать единым.
