Чудовищный эксперимент | страница 14



На полу объявилась алюминиевая миска с баландой. В былые времена он бы не посмел дать такое даже своей собаке. Но здесь он вмиг очистил измятую посудину. В таком состоянии он готов был проглотить даже свой собственный ботинок. После не слишком калорийной еды появилась ужасная изжога. Кружка противной теплой воды завершила его трапезу. На поверхности кружились соринки и дохлые мошки. Ему захотелось выплеснуть содержимое в жирное со складками лицо ворчливого толстозадого надсмотрщика со связкой ключей возле кобуры. Но неимоверным усилием заставил себя сдержаться. Пришлось процедить через рубашку и выпить одну-единственную кружку воды за целый день. Еда подавалась всего один раз в сутки.

Следующую ночь Олег спал плохо, до самого утра его преследовали навязчивые, как гадалки на улицах, кошмары.

Скорее всего, о нем просто позабыли, и возможно придется провести здесь еще не одну ночь. Но судьба оказалась к нему чуточку благосклонней.

Утром его втолкнули в кабинет полковника, на которого Олег действовал как цветочная пыльца на аллергика.

Олег, заросший щетиной, немытый, в разорванной и грязной одежде стоял, широко расставив ноги.

Закованные в кандалы жилистые руки безучастно висели. Он злобно смотрел на сидящую грузную фигуру, не вызывающую никаких эмоций, кроме презрения.

Скрестились два клинка: глаза полковника ненавистно блеснули.

Дородный полковник сидел к нему вполоборота, потягивая свой дымящийся кофе. Часто зевая и обнажая вставные зубы из благородного металла, он нарочито лениво задавал бессмысленные вопросы, стараясь не встречаться взглядом с Олегом, и смотрел прямо перед собой, изредка поворачивая голову к окну.

После формальной и унизительной беседы Олегу предъявили абсурдное обвинение и определили степень наказания. Из всех мер воспитания личности ему досталась самая суровая. Решающим фактором в поспешности грозного наказания явилось то, что полковник почувствовал мощь духа Олега и его прямой волевой взгляд вызвал вспышку ненависти. Полковник привык видеть людей на коленях, униженных, жалобно молящих о помиловании, готовых лизать ему сапоги ради спасения собственной шкуры.

— Утопить, — твердо заявил полковник тоном, не терпящим возражений.

— Приговор немедленно исполнить, — лысый чиновник в очках подписал бумагу и передал ее тонкому и длинному как жердь офицеру, равнодушное лицо которого одинаково бы отреагировало и на конец света и на всемирный потоп.

Эти слова прозвучали в голове Олега как выстрел из пушки, его не стали утомлять долгим ожиданием.