— Почему вы меня не отпускаете, какие на то есть основания, — позволил себе спросить Олег, уверенно и настойчиво.
— Молчать, — громогласно заорал полковник, его злые глаза метнули молнии.
Захотелось схватить откормленного наглеца в форме и проучить, как следует. Олег, не раздумывая, рванул вперед, но направленный в голову ствол оружия, заставил машинально отступить. Предупреждать эти люди не приучены, пристрелят как собаку, и дело с концом, эту истину он давно для себя уже усвоил.
Два широкоплечих конвоира с плоскими, беспросветными лицами, подталкивая бластерами в спину, провели в подземелье. Ударом ноги в спину швырнули в камеру, где с трудом разместились бы два человека. С лязгом закрылась дверь на тяжелый металлический засов, после чего шаги конвоиров быстро растворились в тишине.
Внимание притянул тусклый фонарь. Закопченные стекла скупо раскидали желтые лучи по вечно темным стенам. Не сразу Олег привык к затхлому запаху, сжимающему легкие. Минут двадцать походил по камере и затем повалился на слежавшуюся сырую солому. Стены из угрюмых массивных камней создавали сильный душевный дискомфорт, вызывали ощущение безысходности. Он терпеть не мог замкнутое пространство, ограничение свободы передвижения его всегда сильно угнетало.
Хотелось разнести вдребезги все окружающее со всеми его обитателями: надсмотрщиком, мышами, крысами и назойливыми насекомыми.
Олег никак не хотел смириться с таким положением. Он не мог поверить, что настал конец его жизни, в самом расцвете сил. Тупой и нелепый. Лихорадочно стал обдумывать возможность побега. Перебрав в голове с десяток различных вариантов, он пришел к неутешительному результату: решил подождать, пока подвернется удобный момент. Он долго размышлял, но так и не удалось придумать способ перехитрить охрану. Ничего не оставалось, как углубиться в размышления и воспоминания.
Жизнь крайне несправедлива на всех ее уровнях, подумал он. Сильный пожирает слабого, не думая о последствиях. Есть возможность — защищайся любым способом, и никому нет дела до тебя, повезет — выживешь. Олег рассматривал жизнь как вечный бой, жестокий и бескомпромиссный.
Неуютную мысль о несправедливом устройстве всего вокруг властно перебил скручивающий голод в желудке. Стонала каждая клетка уставшего тела. Ему захотелось помыться в горячей воде, одеться в чистое белье, досыта наесться и провалиться в сон часов на десять.
Сырой бархат темноты заботливо окутал его уставшее тело. Тишина шептала ему в уши: спать, спать, спать. Соседние камеры пустовали, изредка слышалось лишь легкое шуршание. Его одиночество иногда разбавляли появляющиеся из угла камеры мыши или крысы. Раздражали своим писком назойливые комары.
