— Да, интересно. — Я тоже ответил шепотом.
За то время, пока освещение на арене то гасло, то вспыхивало, в ее центр, с потолка до самого пола, опустилось длинное зеленое полотно. Оно слегка колыхалось, было таким легким, невесомым, что, казалось, могло взлететь от одного лишь человеческого дыхания. На полу, в центре арены, лежал кокон из ткани светло-зеленого цвета; из-за незначительного размера он выглядел скорее продолжением полотна, чем отдельным предметом.
Подул ветер, по зеленому полотну стали разбегаться мягкие волны. Вместе с порывами ветра до нас донесся тихий звук флейты. Ее звук вдохнул жизнь в комок свернутой ткани. Сначала из него появились изящные руки и ноги, словно проклюнулись свежие почки на дереве, затем маленькая головка, и вот кокон превратился в девочку. Светло-зеленый костюм, плотно облегавший ее тело, был гладким как шелк и сверкал на свету.
Девочка начала подниматься к куполу, наматывая полотно на обе лодыжки. Плотно натянутый зеленый материал походил на восходящую к звездам лестницу. Священную лестницу из эфира, по которой могут шествовать лишь жители небес. Девочка не спешила. Она очень медленно сворачивала и разворачивала, скручивала, обматывала полотно вокруг себя. Несмотря на невероятную плавность ее движений, в моих ушах стоял такой звон, будто на арене буйствовала вся труппа. Удерживаясь в воздухе на отрезах ткани, девочка привязала край полотна на одну ногу и, перевернувшись вниз головой, раскрыла руки. Сначала, закрепив полотно, она свернулась калачиком, словно плод какого-то растения, затем широко раскинула руки и ноги в разные стороны и обратила лицо в сторону арены — на такой высоте она казалось бабочкой, которая только что выбралась из куколки и расправила крылья.
Она напоминала и жалкую мошку, что силится вырваться из липких сетей, и грациозного паука, играющего со своей паутиной. Но у меня почему-то возникло чувство, что там, наверху, отчаянно бьется не ее, а мое тело. Каждый раз, когда она совершала очередной разворот, когда изгибалась, повиснув на тонкой ниточке, мне передавался ее страх, по телу пробегал озноб. Было такое ощущение, будто к лицу липнет неизвестно откуда прилетевшая паутина. Я чувствовал одновременно и щекочущее возбуждение, и ужас. Внезапно в цирке стало тихо. Только еле слышная мелодия флейты время от времени начинала плыть по воздуху. Так в лесу шумят листья под налетающими порывами ветра. Не так я представлял себе цирк. Это было красивее, чем просто опасность. Я тряхнул головой и принялся внимательно смотреть.
