Стеттон застыл от гнева.
— Так это… — начал он сурово, но голос Алины прервал его:
— Мы просим вас присоединиться к нашей компании, месье Стеттон. И Виви, конечно, тоже.
— Но вы же хотели ехать в Варшаву! — возразил молодой человек, но, поймав многозначительный взгляд Алины, спохватился: — Конечно, генерал прав, вы вольны изменить свое решение. И, поскольку мне решительно нечего делать, я буду рад присоединиться к вам.
Это явно не понравилось генералу Нирзанну. Нахмурясь, он с нескрываемой враждебностью сказал Стеттону:
— Совсем не обязательно.
На что молодой человек вызывающе улыбнулся.
— Однако, поскольку мадемуазель Солини приглашает меня, я поеду. А сейчас, сэр, мы должны вас оставить, леди еще не завтракали.
— Они могут позавтракать здесь, — сказал генерал.
— И я тоже?
— Что ж… и вы тоже.
Стеттон колебался. Он хотел было отказаться, но осторожность диктовала иное. Ведь не исключено, что человек с бородой, дыша местью, рыщет сейчас по улицам; здесь, под защитой генерала, они, несомненно, в большей безопасности. Его размышления кончились тем, что он принял приглашение.
Завтрак для них был накрыт личным стюардом генерала в комнате этажом выше — фрукты, яйца и густая, желтоватая сметана с какой-то соседней фермы.
Они ели в тишине; один или два раза Стеттон попытался заговорить, но был остановлен взглядом Алины, кивавшей в сторону стюарда. Когда же они закончили еду и опустевшие блюда были убраны со стола, она отослала Виви в другой конец комнаты и с улыбкой повернулась к нему:
— Вы выглядите рассерженным, месье… и еле сдерживаетесь. Теперь мы можем поговорить.
— Вы полагаете, у меня нет на это причин?
— На гнев?
— Да.
— А в чем, собственно, дело?
— Боже мой! — взорвался Стеттон. — Я же видел, как вы уби…
— Стоп! — Глаза Алины вспыхнули. — Вы неудачно выбираете термины. Я сделала это в целях самообороны. Ведь он мог бы убить меня.
— Но не тогда, когда, беспомощный, лежал на полу, — резко возразил Стеттон. — А насчет выбора терминов ничего не могу поделать. Вы, возможно, убили его!
— Не отрицаю, — невозмутимо подтвердила Алина. — И не сожалею об этом. Он не достоин жизни.
— Кто он?
— Разве я не говорила вам, что у меня есть враг?
— А-а, — протянул Стеттон, — это тот, о ком вы мне говорили? — Алина кивнула. — Я должен был бы догадаться. Тогда… конечно, я не знаю… могу ли я порицать вас.
На губах Алины появилась улыбка, она протянула руку и положила ее поверх его руки, лежавшей на подлокотнике кресла.
