А Егор Гаврилович объясняет, как бы оправдываясь:
— Все своими руками заработано. Понимаете, с раннего детства приучен к труду.
На лице собеседника искреннее восхищение трудолюбием Егора Гавриловича:
— Скажите! Никогда б не подумал! А вот вы ездите в круизы. И ведь каждый же год. Вместе с женой вокруг Европы, и даже дальше. Да знай об этом Юрий Сенкевич, умер бы от зависти. Самому Туру Хейердалу до вас далеко.
— Врачи! — быстро находится Егор Гаврилович. — Они, они во всем виноваты. Заставляют. Просто вот так силой и заставляют! Очень их мое здоровье беспокоит. Шумы, говорят… И пульс. Очень, очень я слаб здоровьем, — горестно сообщает Егор Гаврилович.
Молодой человек сочувственно качает головой: да, со здоровьем не шутят.
— А вот скажите, есть ли у вас сберегательная книжка?
— Книжечка? Сберегательная? Так это же пустяки! На ней у меня всего триста два рубля. Показать могу, — голос Егора Гавриловича крепнет, становится уверенным, тут он совсем не врет.
— А в тайничках? В схоронках? Ну-ка, Егор Гаврилович!
Егор Бобылев молчит, а молодой человек задает новые вопросы:
— А кому вы регулярно отправляли суммы, — и немалые суммы! — в таких вот конвертах? — И показывает ему размер конверта.
— Это заработанные, понимаете? Так ими поделиться надо… Вмазать, так сказать, подмазать.
— И кому же вы вмазывали и кого подмазывали?
— Ну, это вы слишком! Я такие имена и называть не смею!
— А вы посмейте, посмейте, Егор Гаврилович.
— Да вы что? На кого замахиваетесь? Да они и меня, и вас!.. Да я лучше один сидеть буду… Это же такие люди! Что вы!
Симпатичный молодой человек все понимает и принимается объяснять, что за такие действия Уголовным кодексом предусмотрены наказания.
— Да что вы говорите! — поражается Егор Гаврилович. — Предусмотрены? Но, думаю, знать мне это ни к чему.
— Вы полагаете, что они вас вытащат? — сомневается молодой человек. — Ну те, кого вы не можете назвать? Не надейтесь, они сами… того.
Но Егора Гавриловича убедить невозможно. Те наказанию не подлежат, и Уголовный кодекс им нипочем. И спокойствие нисходит на Егора Гавриловича. Зря старается этот юноша.
Егор Гаврилович успокаивается в своей спальне, душная дремота подкралась к нему, но это блаженное состояние прерывает резкий звонок.
— Иди, открывай, — приподнялась на локте Агнесса Гарасимовна, — опять твой ирод нализался!
— Не может быть, — удивляется Егор Гаврилович. — Он был трезвый, когда мы с ним расстались.
Дело в том, что у семьи Бобылевых был свой злой гений, заведующий лабораторией завода, правая рука Егора Гавриловича — Людовик Аванесович Монета.
