Сатс заметно унывает.
— Вы укажете мне, что надо идти на 15-ый. Но там, если справляются сами, будет ужасно скучно. Да и кого там встретишь? Вот бы что-нибудь исключительное, чтобы еще никто…
Она косится в сторону шпиля, но уже без стыда. Почти с надеждой. «Заберите меня. Отдайте меня в другую пару. Мне надо поскорей, а эта Инэн ничего не понимает…»
Я молчу, и она лишь обреченно вздыхает.
Настроение я ей испортила окончательно — отлично! Вот теперь, когда она уже не рвется вперед, когда гарантировано пойдет спокойней и, значит, впервые оказавшись в переходе, меньше натворит глупостей, — вот теперь можно вставать и идти.
Но как же я не хочу!
Когда мы сталкиваемся с чем-то новым, нам кажется, что оно грозит нам страшными неприятностями. И мы пытаемся как-то воздействовать на грядущее, как-то управлять его грозами отсюда, из настоящего. Знакомые пройденные неприятности из нашего прошлого кажутся нам ближе и даже роднее, а те, что еще не стряслись, пугают очень сильно, даже если мы уверены, что постарались и заведомо уменьшили их.
Я не знала, что Крин в том переходе отстанет, а ведь еще чуть — и мы с ней обе могли бы сгореть. Я примерно знаю, что Сатс — самоуверенный новичок, обязательно распахнувший рот в первом переходе, — сейчас дожата мною до того, чтобы даже головой там не крутить. Однако я предпочла бы второй раз пойти с разорвавшей связь Крин, чем в первый с Сатс. Я знаю ее немного — и не знаю ее совсем.
Не хочется.
Но поднимаюсь и, стараясь не смотреть в горящие хрустальные глаза, говорю, забирая с травы сумку:
— Соберись и настройся на то, что делать тебе не только ничего не надо, но еще и запрещено. Будь внимательна, но больше ко мне, чем к миру. Там не голограмма. На паузу не поставят и не будут объяснять, куда не туда ты шагнула.
— Я знаю.
— У тебя есть только мое плечо. Мое. Если ты его потеряешь, то и себя там оставишь. Ясно?
— Выберусь как-нибудь. Сюда-то уж всяко. Развернусь — и дома, — с улыбкой заявляет она.
Шутки у нее такие.
— Сатс, вам что, не объясняли?..
И тут понимаю — ну конечно, отличной ученице, сильному Мастеру не объяснили ее возможных слабостей!
А меня убеждали, что это объясняют всем Мастерам.
— Та-ак, — протягиваю я. — Или ты сейчас выбрасываешь все свои самомнения вот на эту же траву, или я иду к Але и объявляю тебя нерабочей. Одна она собралась по переходам!.. Сгоришь, бестолковая ты!..
— Но ведь вы одна ходили! — кричит она с возмущением в свою очередь. — Я знаю, я точно знаю — ходили!
