Вскоре светает. Начинается утренний клёв. Ребятам удаётся добыть несколько крупных плотвичек. Но вот уже жаркий июньский день полностью вступает в свои права. Клёв слабеет. Ребята всё чаще посматривают на таинственный плот: он так и манит мальчишек. Разве можно устоять?
Отважная троица решается плыть на противоположный берег, порыбачить там, а после вернуть плот на прежнее место. Но не тут-то было!
Неожиданно сильное течение подхватывает плот с ребятами, не дав им добраться даже до середины реки. Мирон во всю орудует шестом, но достать дно никак не может. Кузя тянется помочь, Мирон отталкивает его. Плот шатается, Витька поскальзывается и плюхается в воду.
— Живее! Он плавать не умеет! — орёт Кузя.
— Да сейчас, сейчас, — пыхтит Мирон, протягивая с краешка плота шест.
Наконец Витька цепляется за спасительную палку. Через пару минут общими усилиями он оказывается на неизвестно куда плывущем плоту. Вскоре мокрый стучащий зубами Витёк замечает бакенщика. Он стоит у своей облезлой будки на том берегу. Испуганные мальчишки кричат бакенщику: «Дяденька, помоги!» Но тот, махнув рукой, поворачивается и уходит прочь. Странно. Может, слишком далеко, и он их не расслышал?
* * *
За крутым поворотом реки взорам ребят открывается вид на Красный Яр. Высоченный берег нависает над Вяткой. Мирон рассказывал, что здесь его дед откопал череп какого-то древнего ящера, наподобие дракона, да выдумал, наверное.
Тут течение вдруг стихает. Плот с ребятнёй оказывается ближе к их берегу. Шест касается дна. Мирон и Кузя, прыгнув в воду, выталкивают плавсредство на отмель.
Так парни оказываются в паре вёрст ниже по реке от места рыбалки. Что делать? Обсохнув и придя в себя, горе-матросы отпускают «баркас» в свободное плавание по Вятке. А сами плетутся не спеша домой.
Путь не очень близкий. Сначала идут просёлком между селом Филейским и слободой Куртеевы. Странно, но по пути им никто не попадается. Дальше дорога уходит вправо, в слободу Зоновы, но ребята решают срезать путь и направляются прямиком через перелесок.
Холм, овраг. Наконец они выходят к каким-то развалинам.
— Тут монахи раньше жили, — Кузя тычет пальцем в двухэтажный корпус. — Их потом в тюрьму отправили, а кого-то и расстреляли. Там, на пригорке, храм большой стоял, его на кирпичи для психбольницы разобрали. А в низинке ключ, возле которого старец Стефан в пещере отшельничал. Бабушка говорила, он чудеса мог творить.
— Ха-ха-ха, бабушкиных сказок наслушался! — перебивает Мирон. — Враньё всё это.
