- Нет! Сейчас!- услышал я голос Кости, бегущего со стороны дежурного поста.- Они уже близко!
Ни у кого не возникло вопроса, кто близко. За несколько минут, по распоряжению султана, его отряд был приведен в полную боевую готовность.
Мы с братом взялись за мечи. Чёрный Кладенец привычно запрыгнул в руку, готовый к битве. В том, что драться придётся не сомневался никто из нас.
Глава 17
Тем временем на окраине Лукоморья...
Местные жители пребывали в состоянии немого шока. Да что там жители, вон, у бабы Проси корова раньше времени, прям на заснеженом лугу, растелилась! А Хома, алкаш местный, так и вовсе протрезвел! Ну, может и не до конца, но настолько отдаленным от состояния нестояния его не видывали лет так двенадцать!
Все, от мала до велика, жители приграничного села Малое Лукошкино собрались, раззинув рты, на горбочке акурат за селом. А поглазеть-то было на что!
Если бы человек среднего телосложения, не занимающийся никакими каратэ и тхэ-квондо, смог пройти через живую изгородь из галдящих баб и мужиков, а также их чад, то он был бы не только героем-камикадзе, но и смог бы увидеть открывающуюся оттуда сцену из явно остросюжетного боевика.
Из-под тяжёлых куриных лап летели комья земли в перемешку со снегом, оставляя примерную траекторию уже состоявшегося, так сказать, пролета.
Высоко закидывая извазюканные в месиве лапы, избушка, как ошпаренная кипятком курица, пятиметровыми скачками резво передвигалась в сторону басурманских земель. Из окошка, размахивая пестом необъятных размеров, выглядывал чёрный котяра, дико вытаращив жёлтые глазищи. Время от времени подстегивая, как лошадь ездовую, избу пестом, кот орал, по всей видимости, подбадривающие лозунги. К опешившим селянам прилетали, отбиваясь эхом от холмов, некоторые из них.
"Быстрей залётная, хозяюшка в беде!", "Спасем Бабу Ягу от узурпаторов!", "Э-ге-гей, нельзя терять ни минуты!"- слышали обалдевшие от такого представления невольные зрители.
Чтоб понять, что за котовасия здесь именно происходит, нужно вернуться на пять часов назад.
Пятью часами ранее...
Лениво покачивая пушистым чёрным хвостом, Баюн нежился в лучах декабрьского солнца. Умостивши свой толстый зад на подоконнике, он блаженно прикрыл глаза. В принципе, для него была лафа, когда хозяйки не было дома.
- Избушка-избушка, стань к лесу задом, а ко мне передом!
И если в начале фразы Баюн лишь нехотя дёрнул острым ухом, то когда избушка начала впервые за двадцать лет вставать и разворачиваться, при этом душераздирающе скрипя, он понял, что каюк ему пришел преждевременный.
