Но не все битвы мне удавалось выигрывать. Мои мужья взяли других жен: Хидимбу, Кали, Девику, Баладхару, Читрангаду, Улупи, Карунамати. Как наивна я была, думая, что меня минует эта участь! Иногда новых жен берут по политическим причинам, но чаще всего — из-за мужского желания. На это я отвечала тем, что запиралась в своих покоях, отказываясь от еды, и швыряла дорогие вещи в мужей, если они осмеливались ко мне приблизиться. Мои вспышки гнева стали так же знамениты, как и добродетель Юдхиштхиры, и много лет спустя появятся народные песни о ревности Панчаали.
По правде говоря, я не так уж сильно расстраивалась. Я была практичной женщиной. Я понимала, что не могу требовать от мужей верности, в то время как они ждали очереди быть моим мужем. Я также знала, что я оставалась для них особенной. Ни одна из тех сладких красавиц, на которых они женились позже, не могла сравниться со мной. Я была рядом с братьями, когда они были молоды, в опасные моменты их жизни. Женитьба на мне защитила их от убийственного гнева Дурьодханы. Я играла ключевую роль в их судьбе. Я разделила с ними трудности в Кхандаве. Я помогла им создать этот единственный в своем роде дворец, который многие так хотели увидеть. Если они были жемчужины, то я была золотой нитью, на которую они были нанизаны. Без меня эти жемчужины рассыпятся по пыльным углам. Братья будут преследовать разные интересы, живя с разными женщинами. Вместе мы являли собой единое целое, мы были способны на то, что не смогли бы сделать поодиночке. Наконец я начала осознавать, чего добивалась коварная Кунти, когда настаивала на том, чтобы я вышла замуж за всех ее сыновей. И хотя мое сердце никогда учащенно не билось от любви, как я надеялась, будучи юной, я полностью отдавала себя ради благополучия Пандавов.
Однако никогда не стоит позволять мужьям слишком много. Мои вспышки ревности в какой-то мере гарантировали, что Пандавы будут уважать меня, как раньше. Когда я наконец простила их, они раскаивались. Я свела к минимуму количество их жен и сделала так, что посещение дворца стало для жен нелюбимым занятием.
Только однажды я по-настоящему затрепетала, когда Арджуна избрал Субхадру, сестру Кришны, в жены и увез ее далеко в жестокой романтической гонке на колесницах, вместе с ее братом, гневным Баларамом, который их преследовал. После того как они поженились, Арджуна привел ее ко мне, чтобы она могла высказать свое почтение. На ней было платье из простого хлопкового сари, но оно нисколько не умаляло ее красоты. Ее губы дрожали от волнения (она слышала о моих приступах гнева), капельки пота блестели на ее висках, как жемчужины. Тем не менее ничего не могло подавить самозабвенной любви в ее взгляде — взгляде, отражающемся на лице Арджуны. Он никогда на меня так не смотрел, и никогда не будет. Внезапно боль, вспыхнувшая в моем сердце, прошла холодом по телу. И хотя я с сочувствием относилась к страху Субхадры, я чувствовала, как в душе нарастает гнев от того, что она так легко и беззаботно приобрела то, что я, несмотря на мою славу главной царицы Пандавов, никогда не получу. Я отвернулась от нее, сделав несколько намеренных резких замечаний о соблазнении и предательстве, чем довела новую жену Арджуны до слез.
