Сахадева покачал головой:
— Это не просто его самолюбие. Что-то еще стоит за этим приглашением — и это мне не нравится.
Накула нахмурился.
— Мне кажется, он что-то задумал.
— Я бы скорее поверил кобре, — добавил Бхима и повернулся ко мне. — Я прав, Панчаали?
Мне следовало бы сразу безоговорочно с ними согласиться. Тогда все закончилось бы благополучно. Может, Юдхиштхира стал бы ворчать, но он послушался бы нашего общего голоса и отклонил приглашение Дурьодханы. Что за слабость заставила меня промолчать? Что за тайное желание?
Кунти, незаметно для всех, сердито взглянула на меня.
— Ты абсолютно прав, — сказала она Бхиме. — Нужно быть круглым дураком, чтобы самому искать неприятностей на свою голову.
Юдхиштхира сказал:
— Вы все напрасно беспокоитесь! Дурьодхана наконец понял, что иметь таких союзников, как мы, выгодно. Кроме того, он так прекрасно провел у нас время. Естественно, что он хочет ответить на наше гостеприимство. Отказываться было бы грубо.
— Ты слишком доверчив! — взорвалась Кунти. — Совсем как твой отец — это всегда было у вас…
— Я думаю, Юдхиштхира прав, — вмешалась я. — Дурьодхана сделал попытку оставить старую вражду. Было бы правильным сделать шаг ему навстречу.
Что заставило меня перебить Кунти этими словами, которые были неправдой, — о чем я знала и в тот момент, когда их говорила? Было ли это раздражение от того, что она пыталась взять под свой контроль моего мужа и мой дом? Или это была надежда увидеть Карну в Хастинапуре еще раз, хотя я знала, что это принесет мне только боль? Или это случилось потому, что я следовала предначертанной мне судьбе, как сказал бы Вьяса?
Кунти прикусила губу и ничего не сказала. Она была слишком гордой, чтобы вступать со мной в спор. Но она странно на меня посмотрела, будто поняла, что я говорю не то, что думаю. Другие мои мужья поначалу выглядели растерянными. Но я так часто давала им раньше хорошие советы, что они оставили свое беспокойство.
— Мы поедем, — сказал Накула своему брату, — если ты и Панчаали этого хотите. Но, брат, ты же видишь, что Дурьодхане плевать на нас. Он просто хочет продемонстрировать свои богатства.
— Ну и пусть! — беззаботно сказал Юдхиштхира. — Мы-то знаем, что его богатства, — тут он галантным жестом показал на меня, — не сравнятся с нашими.
Я поклонилась в ответ на этот комплимент, который был очень в духе Юдхиштхиры. А сама уже думала о том, как я возьму свои лучшие шелка и драгоценности и велю своей служанке придумать новые прически. Пара омолаживающих масок тоже не повредят. Я хотела быть уверена, что Бханумати (или я думала о ком-то еще?) не перестанет восхищаться мной.
