Очнувшись, Акулов решил, что он в медицинской палате. Белый низкий потолок, серые стены, и дверцы встроенных шкафов. Ни окон, ни персонала. Сам Геннадий лежал на высокой кушетке, одетый только в черную хламиду до пят. «Дурка?» — мужчина попытался вспомнить, что с ним произошло и как он оказался тут.
С тихим шелестом дверь палаты отодвинулась в сторону. Вошла высокая женщина в красном комбинезоне, с короткой стрижкой и рыжая. Пригладив торчащий вихор, внимательно посмотрела на Акулова.
— Очухался? — резким, хриплым голосом спросила она. — Вставай!
Геннадий сполз с кушетки и, обувшись в холодные шлепанцы, растерянно спросил:
— Можете пригласить главврача?
— Боюсь, что кроме меня, медика ты здесь не найдешь, — спокойно заявила рыжая.
— Где я? — голос Акулова предательски дрогнул.
— На хронтаре.
— Это… что?
— Ну, в твоем понимании — станция. Или корабль.
— К-какого… я тут позабыл?
— Слушай, говорливый мой, давай поболтаем как-нибудь в другой раз.
Женщина повернулась к открытой двери и рявкнула:
— Помощник!
В помещение влетел брюнет лет сорока. Его прическа мало чем отличалась от стрижки медика, такой же торчащий «ежик». Стряхнув с черного комбинезона невидимые пылинки, мужчина вытянулся в струнку.
— Забирай своего напарника! — скомандовала рыжая. — Вижу, кристалл вполне адаптировался.
Акулов в сопровождении помощника вышел из палаты в длинный коридор. Едва каблуки брюнета коснулись металлического пола, тот гулко загудел, а потолок, насколько хватило глаз, озарили яркие поперечные полосы. По мере продвижения свет за спинами гас. Слева и справа с различными интервалами на стенах мигали разноцветные квадратики.
— Слушай, дружище, — начал Геннадий в надежде хоть что-то прояснить. — Что здесь за…
— Ни звука, — прошептал сопровождающий, — поговорим в каюте.
Примерно через сотни две метров брюнет остановился и прижал ладонь к фиолетовому квадратику. Совершенно до этого невидимая овальная дверь отошла в сторону. Сделав приглашающий жест, сопровождающий шагнул в проем первым.
Каюта внутри оказалась довольно просторным кубом, примерно четыре на четыре метра. Кроме шкафа, секции которого занимали целую стену, на полу валялись два широких матраца.
— Твое спальное место! — указал брюнет на один из них.
— Здесь-то можно говорить? — негромко спросил Акулов.
— И говорить, и петь, и даже танцевать, — улыбнулся сопровождающий.
— Значит, точно «дурка…» — вздохнул Геннадий.
— Что в твоем мире значит «дурка?»
