У Фрея вдруг пересохло в горле. Он не мог поверить своим ушам.
— Вы сказали: пятьдесят тысяч дукатов? Точно?
— Такая сумма — гораздо больше той прибыли, которую вы могли бы выручить, если бы взялись за продажу самостоятельно. Кроме того, в нашей сделке нет посторонних участников. Я надеюсь, что вы, конечно же, переборете опасные искушения.
— А сколько же стоит весь груз?
— Астрономическая цена. А уж после огранки… Но это вас не должно интересовать.
— Давайте расставим все точки. Значит, пятьдесят тысяч дукатов?
— После доставки.
Фрей осушил бокал.
— Еще вина? — любезно осведомился Квайл.
— С удовольствием, — прохрипел Дариан.
Невероятно. Куча денег. Более чем достаточно, чтобы прожить в роскоши всю оставшуюся жизнь — даже после того, как он раздаст экипажу причитающиеся доли. Если он согласится их раздать, — поправил он себя мысленно.
Нет, подумаю о деталях позже. Нужно только понять, правдиво ли предложение Квайла. Здесь могут быть подводные камни.
Сердце в груди Дариана отчаянно колотилось, по коже бежали холодные мурашки. Ему представился уникальный случай. Но Фрей не был наивен. Он понимал, что в сделке имеется подвох. Но какой?
Из опыта своей пиратской жизни он вынес одно довольно расплывчатое и неопределенное правило. Не следует разевать рот слишком широко, а руки — запускать слишком глубоко. Откусят как пить дать. Чрезмерные амбиции — губительны. Он много раз наблюдал, как молодые капитаны с горящими глазами и неуемным стремлением прославиться гибли в паутине интриг. А дельцы и пираты оставались целы и невредимы. В играх с большими деньгами заняты действительно плохие люди. И тот, кто решает присоединиться к их лиге, должен быть готов перейти на иной — более серьезный уровень безнравственности.
А ведь существует и Флот. Пока ты мелкая рыбешка, тебя вряд ли заметят. Но если ты создашь себе имя, к тебе тут же возникнет интерес. Подонки, норовящие ударить в спину, не дремлют. Кстати, ими кишит высшее сословие преступного мира, которым как раз является Флот.
Дариан был небогат. Деньги, которые время от времени доставались ему, он проигрывал, пропивал и проматывал на женщин. Порой ему приходилось лезть из кожи вон, чтобы сохранить на корабле команду и обеспечить судно топливом. Но он был независим, и такое положение вещей его устраивало. Никто не управлял им, дергая за ниточки. Эти слова он много раз повторял себе, когда кончался последний шиллинг и положение было крайне неприятно.
