— Она красная? Прием.
— Ответ да. Красная. Прием.
— Мы видели красный «вольво» по дороге сюда. Он был на трассе… трассе Z614. Нам следовать за ним?
— Нет. Оставайтесь по адресу и наблюдайте. Мы вышлем другие машины. Прием.
— Вас понял. Конец связи.
Лассе вздохнул и выругался, выезжая на недавно расчищенную дорогу с глубокими следами от колес лесовоза.
— Что ты имеешь в виду… У вас есть шифровальные коды полиции? — услышала Ида собственный голос.
— Разумеется, — ответил он.
— Каким образом?
— Предположим, что среди моих знакомых есть полицейские. Теперь мы сделаем небольшой круг. Чтобы они от нас отстали. Нам надо выбраться из этого леса, чтобы опять выехать на большую дорогу, рядом с Черпассетом. Там нас уже ждут. Нам надо уехать из Емтланда.
Он посмотрел на нее и серьезно кивнул. Теперь он ехал со скоростью максимум сорок мимо высоких штабелей бревен и вырубки, где повсюду валялись щепки и сломанные ветки, напоминающие крупную карамельную стружку на торте.
— Да, о чем это мы говорили, — сказал он. — Охотничий домик.
Лассе глубоко вздохнул и прибавил скорость.
— Дело было так.
— Нет, подожди, — остановила его Ида, — я хочу начать. Я хочу знать: ты знал обо всем том, что существует там, внизу?
Казалось, он задумался.
— Ида. Я участвовал в строительстве.
Лассе старался ехать между следами, оставленными тяжелыми бревновозами, которые, судя по всему, недавно здесь проехали.
— С чего мне начать? Могу сказать, что твои бабушка и дедушка, Альма и Манфред, знали, что делают, когда строили бункер. И тем не менее я по-прежнему не знаю почему. Когда ты обязан людям, не лезь к ним в душу. Может быть, они спасли мне жизнь, ты это знала? В молодости я все время попадал в истории, беспрерывно пьянствовал и дрался. Ты, наверное, об этом не знала?
Он положил в рот карамельку, слушая одним ухом шум радио.
Ида попыталась вспомнить, видела ли она когда-нибудь Лассе пьяным. Нет, но он иногда ходил на встречи анонимных алкоголиков.
Внезапно она испугалась, что станет задавать не те вопросы.
— Вдобавок ко всему я стал играть на бегах, — продолжал он изменившимся голосом. — Почти каждые выходные я напивался, начиная с семнадцати лет. Ведь мы с Анн-Мари поженились очень рано и не сразу поняли, что у нас с ней не может быть собственных детей. Ну ладно. Потом она все равно сбежала, хотя я бросил пить.
Он замолчал. Они продолжали ехать по бесконечному сосновому лесу; местами дорога была почти непролазной.
— Когда Альма и Манфред переехали сюда из Лондона… они, можно сказать, взяли меня на поруки, они были соседями моей мамы. Они знали, что я сидел в тюрьме для малолеток, но мы познакомились поближе, и они поняли мои проблемы. Я снова попал в заведение, и все из-за проблем с алкоголем. Но когда я вышел из тюрьмы, они заплатили все мои долги, которые я сделал на бегах. Никогда я так не удивлялся, как в тот день, когда обнаружил это, обнаружил, что я свободен! Потом я, естественно, стал на них работать и окончательно бросил пить. Раньше я был чем-то вроде ученика в компании «Свенска Ваттенфаль», но, конечно, меня выкинули. Так что работать на Альму было мне только на руку. Мы должны были содержать самих себя, а они должны были строить то самое… что-то вроде лаборатории, прямо посреди леса. Конечно, ради Альмы. Думаю, она поставила Манфреду такое условие, ведь она отказывалась от прекрасных условий для научной работы, которые были у нее в Англии. Хотя они начали строить гораздо раньше, может быть, когда мне было пятнадцать, но тогда я не понимал, чем они занимаются. Но потом я им помогал, провел в лаборатории электричество, канализацию и кое-что еще.
