принимает любое самое опасное и грозное предприятие. Не зря герой действует то один, то вдвоем или втроем: это их собственное предприятие. «Своя» война – в обоих смыслах этого слова: по-своему, очень индивидуально воспринятая и переданная, и «своя» – потому что война тут идет (самым парадоксальным образом) в одиночку или узкой дружеской компанией.
* * *
Впрочем, компании здесь очень неустойчивые, ненадежные, как и все остальное: в любой момент могут распасться, а друзья разойтись или стать врагами. Эта война (а война – странная, полугражданская, между соседями), на удивление, стирает и эту границу: между другом и врагом. Поэтому можно обняться с недавним противником (и вновь разойтись «по своим») и застрелить недавнего соратника.
* * *
А еще больше здесь россказней (что тоже обыкновенно для плутовских жанров). Это типичные солдатские побасенки, похожие во все времена, призванные показать смекалку, удачливость, отвагу или решительность их героев. Россказни и воплощают (или оформляют) проделки. Нерассказанная, неизвестная проделка как бы не существует. «Военные рассказы» сродни «охотничьим» или «рыбацким»: любая самая реальная история обрастает массой выдуманных подробностей и преувеличений. Но разница в том, что на войне действительно может произойти все, что угодно. (Это «измененный мир».) Стирается и граница между обыкновенным и чудесным. И долговязый пленный, проповедующий примирение, действительно вполне мог быть Иисусом.
* * *
Война – время лжи.
* * *
И не потому, что на ней много лгут (хотя и это бывает), а потому, что создает общую атмосферу недоверия. Невероятное событие для того, кто в нем не участвовал или не присутствовал при нем, кажется сомнительным. Сама раздвоенность этому способствует: любая история может оказаться как выдумкой, так и правдой. Герои не верят друг другу, а потом – вдруг – самый нелепый сюжет находит подтверждение. В этом и коренится мифология войны. Так происходит с возобновляющимся сюжетом с курицей: рассказы «История с курицей», «Мой друг Черо». В первом герой рассказывает о странном и случайном выстреле: он попадает в глаз курице. Во втором пересказывает эту бывальщину другу, а тот поднимает его на смех. Но рассказ-то начинается с лихой истории самого Черо (о том, как он добыл пистолет), в которую главный герой верит. Это-то его и обижает больше всего (а ведь я ему поверил). В дальнейшем история с курицей подтверждается. А история с пистолетом?
