Олегу Дарку
Стрелок из меня никудышный, но однажды в Присе я с пятнадцати метров или около того попал в глаз курице из карабина. Мне не верят, когда я рассказываю об этом, и дело тут совсем не в курице и даже не в яйце, которое она, возможно, снесла накануне в еще не сгоревшем курятнике. Просто мне хочется поведать о том, как я, увидев дым над селом на склоне горы, не остался в городе под тем или иным предлогом, а помчался с несколькими добровольцами на помощь присским ополченцам. Мы прибыли туда после Парпата, то есть слишком поздно. Он со своими ребятами уже отбил атаку грузин и прогнал их обратно в Еред, откуда потом целую неделю доносился плач; еще я слышал, будто у ворот каждого второго дома этого села стояло по крышке гроба, а то и по две. Впрочем, слухам я не очень-то и верю, но, как говорится, за что купил, за то и продаю.
Как бы там ни было, грузины своего добились. Они сожгли Прис дотла и по ходу дела убили нескольких пожилых сельчан. В числе убитых оказался мой дальний родственник – электромонтер дядя Шалико. Он был похож на доброго медведя из мультика, с самого детства его помню. Бывало, придет он на нашу улицу, гремя цепью, которой он привязывал себя к столбу, и вся пузатая мелочь сбегается и ждет представления. Дядя Шалико раздавал нам мятные конфеты, и мы, посасывая карамель, смотрели, как он косолапо лезет на верхушку столба в этих своих кошках поменять сгоревшую лампочку или починить провод. Иногда отец зазывал его к нам домой пропустить стакан-другой вина. Дядя Шалико заходил, и я, гордый тем, что у нас такой важный гость, вбегал за ним следом. Он всегда сажал меня на колено, пока мать накрывала на стол, и гладил по голове. После второго кувшина раскрасневшийся дядя Шалико давал мне три рубля, на которые, если мать не отберет, я потом с пацанами покупал сигареты…
Постояв немного над телом дяди Шалико, лежавшим недалеко от его сгоревшего дома, и пробормотав «рухсаг у», я поднялся наверх, к каналу над селом. Черт возьми, сколько я увидел там мертвых грузинских солдат! Вода в канале почти пересохла, и свиньи, принимавшие там раньше грязевые ванны, теперь обжирались вывалившимися кишками одного из убитых. Меня мутило, однако я стал считать, сколько же душ все-таки уволок дьявол из вонючего канала в пекло. Вдруг откуда-то появилась еще свинья с окровавленной харей и чуть не укусила меня, дрянь. Я отскочил в сторону, а она, спустившись вниз, принялась за трапезу. Подбежали двое парней с автоматами и начали стрелять в людоедов, крича, что этак свиньи съедят всех солдат и грузинам нечего будет предложить в обмен на заложников. Визг поднялся невообразимый.
