— Черемисин никому из них ни рубля не одалживал, — сказал Лимакин. — На эту тему я особо придирчиво с ним говорил. Ни с Викой, ни с Нино Ярослав Анатольевич никаких отношений не имел. Это установлено точно, и пусть Кавазашвили не изворачивается. Ее расписка, оставленная Теплоухову, не вызывает сомнений. Среди Викиных школьных тетрадей Алла Аркадьевна отыскала тетрадку Нино. Эксперты-почерковеды дали заключение, что почерк в расписке соответствует почерку в тетради. Что касается Солнышкиной, то подлинника ее расписки не обнаружено. В столе лежала лишь ксерокопия с нее. По заключению экспертов, текст расписки написан Викой, а подпись подделана с помощью современной копировальной техники.
— Как это, Петя? — удивился Голубев.
— Очень просто, Слава, — в тон ему ответил Лимакин. — Нынешняя техника позволяет даже поддельные деньги искусно печатать.
— Чтобы подделать подпись, надо иметь образец.
— Викин автограф скопировали с одной из принадлежавших ей магнитофонных кассет. Она на всех своих кассетах расписывалась, чтобы при обмене с подругами не спутать с чужими.
— Если фальшивку сделал Теплоухов, то как к нему попали Викины кассеты?
— От Алены Волосюк. Уезжая поступать в медучилище, Солнышкина позабыла забрать у соседки полдесятка магнитофонных записей на портативных японских кассетах «Макселл», которые давала ей послушать. Не так давно, примерно, полмесяца назад, как говорит Алена, одну из этих кассет у нее взял Теплоухов. При обыске ее нашли. Викин автограф на этой кассете абсолютно идентичен автографу в расписке.
— Почему эксперты решили, что это подделка?
— Потому, Слава, что подлинные автографы абсолютно идентичными не бывают. При всем старании расписывающийся человек не может до мельчайших подробностей повторить свою роспись. Мы только считаем, что всегда расписываемся одинаково. На самом же деле каждый раз хоть какую-то буковку или закорючку черкаем немножечко по-иному. Убедился я в том на собственном опыте. Расписался десять раз подряд, и в каждой росписи и почерковед обнаружил и показал мне отклонения, совершенно не заметные на первый взгляд.
Голубев покачал головой:
— Вот дела…
Бирюков, краем уха прислушиваясь к разговору, сличал расписку Кавазашвили с ксерокопией расписки Солнышкиной. Содержание их было лаконичным и одинаковым, словно писались они под диктовку. Разница заключалась лишь в том, что Кавазашвили после своей подписи поставила прошлогоднюю дату: 1 августа, а у Солнышкиной никакой даты не было. Вызывала недоумение странная лаконичность расписок: «Я, Солнышкина Виктория Игоревна, получила от Теплоухова Николая Валентиновича 5 (пять) миллионов рублей». Заметив, как нахмурилось лицо Бирюкова, следователь Лимакин спросил:
