— На приеме у врача грузиночка не была? — спросил судмедэксперта Бирюков.
— Нет, не была. Я своими глазами видел, как она вошла в поликлинику, поднялась на второй этаж к аптечному киоску и, купив таблетки, удалилась.
— Не обознался?
— Обижаешь, гражданин прокурор. Таких привлекательных грузинок в райцентре больше нет. Я запомнил ее с первого раза, когда с учебником к Вике прибегала. Потому сегодня и заинтересовался ею, как только увидел.
— Почему она именно в поликлинику пришла?
— В других аптечных точках райцентра берлидорма нет.
— Спасибо за ценную информацию.
— Чего там, пустяки.
— Не скромничай, Боря. Честное слово, ты молодец, — весело заговорил Голубев. — С тобой приятно общаться. Каждый раз, если не рассмешишь анекдотом, то хорошей информацией порадуешь.
— Как говорил у нас в институте Павел Иванович, жизнь смешнее анекдота, — пробурчал Медников.
— Старый профессор, любивший иносказательно задавать вопросы?
— Нет, молодой доцент. Политэкономию преподавал. Немного заикался. Тоже большой оригинал был. На лекциях — заслушаешься, а на экзаменах — ухохочешься. Особенно, когда начинал отвечать Сева Каганицкий — студент-пройдоха из нашей группы. Лекции парень слушал в пол-уха, но на зачетах всех педагогов убаюкивал словонедержанием. Одного Павла Ивановича никак не мог очаровать. Слушает тот, слушает Севину словесную молотьбу, потом вдруг: «Каганицкий, сколько п-пчела меду дает?» — «Смотря какая пчела, Павел Иванович», — мигом изворачивается Сева. Доцент показывает волосатый кулак: «Вот такая!» — «Такая, Павел Иванович, не знаю». — «Единственный вопрос, на который вы ответили п-правиль-но». Осенью пошел Сева на переэкзаменовку к доценту домой и, как всегда, начал искусно плести лапти. Доцент вроде бы одобрительно покивал и говорит: «Каганицкий, я недавно баян купил. Можно, п-пока вы отвечаете, п-поиграю?» — «Конечно, Павел Иванович, можно!» — радостно согласился Сева, рассчитывая, что под шумок зачет будет обеспечен. Взял доцент музыкальный инструмент и, вперив глаза в клавиши, начал одним пальцем давить «Во саду ли, в огороде». Сева молотил, молотил — выдохся. Доцент словно удивился: «Все, Каганицкий?» — «Все, Павел Иванович». — «Х-хорошо я играю?» — «Отлично, Павел Иванович!» — «П-приходите еще раз послушать…»
Бирюков, Тимохина и Голубев засмеялись.
— Смешно… — с упреком сказал Медников. — А Севе было не до смеха. Так и не осилил парень политэкономию. Отчислили за неуспеваемость из института.
