“Странно, пахнешь, как Ирема, но говоришь и ведешь себя совсем по- другому”- грустно муркнул он. — “Я хочу увидеть тебя в другом облике. Перекинься”.
“Ну не в пещере же” — заметила я и вылезла наружу.
Камни уже нагрелись под ярким диском голубоватого солнца и ослепительно сияли маленькими искрами слюды. Я аккуратно начала спускаться к ручейку. Котенок прыгал сзади.
“Я вчера еле тебя догнал”- заявил он мне.
“Зачем?” — поинтересовалась я.
“Так всю нашу стаю поймали, одна ты вырвалась!”.
“А ты?”.
“Я в кустах стоял, в лесу”.
“И как же люди нас переловили, таких клыкастых и страшных?” — я дошла до ручья и подставила морду под струйку.
Котенок укоризненно посмотрел на меня: “Крепко тебя приложили, если ничегошеньки не помнишь!”.
“Ага, — сказала я. — Ничегошеньки”- и уступила ему место на плоском камне. Он жадно начал глотать.
“А зачем нас люди ловили?”- задала я мелкому вопрос.
“В охрану, на бои. Богатые люди много денег платят”.
“Так как же нас поймали?”- повторила я свой вопрос.
“Так манком же!”- котенок вытаращил на меня свои желтые глазищи.
“Мне надоело передавать мысли твоей дурной башке!”- вдруг сказал он, подернулся какой-то дымкой и поднялся с земли уже мальчишкой лет двенадцати. Причем, в одежде. В черной. И рубаха и штаны были из какой-то плотной и, самое главное, чистой ткани.
“Чудеса!”- вылупила я глаза.
— Давай, оборачивайся! — сказал пацанчик и сел опять на землю, скрестив ноги.
“А как?”- я подумала и вспомнила ощущение бега, а затем, и полета на четырех лапах. Попробовала представить руки, ноги, голову и все остальное.
— Ну, наконец-то! Я уж думал, заснула на солнышке! — проворчал парнишка. Я, приоткрыв зажмуренные в усилии глаза, посмотрела на руки.
— Ура! — заорала я. — Получилось!
И побежала к маленькой лужице, образованной среди камней сбегающим вниз ручьем. Наклонившись, внимательно посмотрела на отражение. А черный человек был, оказывается, прав. Я действительно, по меркам моего мира, была совсем молодой. Лет шестнадцать — семнадцать, не больше. И у меня ничего не болело! Как же это здорово!
Я смотрела на свое лицо: кругленькое, с зелеными яркими глазами, с конопушками на носу и пухлыми розовыми губами. Волосы у меня были разноцветными, в отличие от сына вождя. У него они были черными. А у меня — желтые на макушке, темно-рыжие посередине, а концы из темно-темно-рыжих плавно переходили в черный цвет. А, да. Из волос торчали аккуратные рыженькие ушки. Фигура… Ну, можно сказать, она была плоской. Ни попы, ни груди. Тоненькие руки с розовыми ноготочками и босые ноги. Кстати, мальчишка тоже сидел босым. А на его голове ушки были бархатисто-черными. И брови с ресницами тоже были черными, в отличие от моих, рыжих. Глаза у Седрика сердито светились желтым огнем.
