Дочь огня | страница 57
А Гани-джан-байбача был и в самом деле красив и статен: черные миндалевидные глаза, сросшиеся брови, черная окладистая борода, красивый прямой нос, прекрасный цвет лица. Но что-то змеиное было в остром взгляде его глаз, в чертах лица, в его ядовитой улыбке. Да он и был, конечно, змеей — холодный и лукавый. Обманывались все — и мужчины и женщины, которые думали, что он любит их, что он им друг. Ради собственной выгоды он мог обмануть и продать даже свою жену и ребенка. Он не знал жалости, мог унизить самого близкого человека, ему нравилось изливать свой яд на приятелей и друзей, на своих домашних, он даже щеголял этим. По характеру он был совсем не похож на своего отца: Каракулибай тоже был деспотом, жестоким и бесчеловечным, своя выгода тоже была ему дороже всего, но у него был прямой и открытый нрав.
Это был грубый человек с волчьей хваткой. Но после его смерти самый близкий его друг и доверенный человек Эльмурад-кунградец не смог работать с его сыном. Зная этого байба-чу с детских лет, он давно раскусил его и потому предпочел поскорее рассчитаться и убраться подальше из этого дома.
— Мне моя голова дорога! — говорил он. — А при вашем Гани-джан-байбаче мне ее не сносить.
Эльмурад и другие закадычные друзья отца один за другим отошли от его сына. Но это ничуть не огорчило байбачу, он обзавелся другими, которые нравились ему самому. Этот человек умел притягивать к себе людей неопытных и простодушных и, когда они начинали ему верить, душил их и заглатывал, как удав кроликов.
Он пытался очаровать, обольстить и Савсан, чтобы легче овладеть ею. Но у него ничего не получалось. Чары его не действовали на девушку, она даже не смотрела в его сторону. На все его попытки заговорить с ней она едва отвечала, стараясь держаться подальше от него. Но это только разжигало страсть байбачи. Все сильней и сильней его влекло к ней. Наконец, убедившись, что его красота и ухаживанье не производят впечатления на нее, он решил добиться своего коварством.
Был месяц рамазан, в течение которого мусульмане соблюдают пост — не едят ничего до самого вечера. И вот в середине дня, когда все женщины — жены бая и служанки — спали, со среднего двора прибежала девочка-служанка и сказала Савсан, что пришел какой-то человек от ее отца, что он в комнате Абдуллы, слуги бая, разговаривает с Гани-джан-байбачой и ей велено немедленно прийти туда.
От долгого поста и от бессонной ночи Савсан была сама не своя — сонная, в голове у нее все мутилось. Услыхав имя отца, она, не раздумывая, побежала на средний двор. Войдя в комнату Абдуллы, она увидала, что бай сидит один, никого с ним нет, а Абдулла чем-то занят в передней. Окна закрыты ставнями, в комнате полутемно.