— Да, конечно, легче, — невольно согласился старик, удивляясь хитрости бая.
— Я хорошо буду платить ему за работу, — лисой расстилался бай, — и ему будет хорошо, и вам. Ну, что вы скажете?
Уста положил свою работу на землю и взглянул на бая.
— А что мне вам сказать, бай?! Вы правы, я уже стар стал, нездоров, нет во мне прежней силы и усердия в работе… Да… и вот потому мне теперь самому нужен помощник.
Бай отхлебнул чаю, допил пиалу, налил еще и протянул мастеру.
— Жить вам да поживать, уста, — засмеялся бай. — Ну что вы говорите, просто смешно слушать! Ваш садик и без садовника будет цвести, Истад придет с работы и присмотрит за ним. А вот мой сад без хорошего работника погибнет. Ну, соглашайтесь же, пусть завтра с утра Истад приходит ко мне, я назначу ему жалованье. Хотите, сейчас дам вам задаток?
— Благодарствую, бай, у меня, слава богу, пока еще достанет силы обеспечить свою семью! — воскликнул, рассердившись, уста, с силой размахивая топориком.
Битый час бай сидел и уговаривал мастера, но умный, бывалый уста не поддавался.
Чай остыл, работа не клеилась, и затянувшаяся беседа ни к чему не привела.
Истад, окончив свое дело, ушел в дом, солнце начало уже клониться к закату, тени деревьев стали длиннее. Наконец бай понял, что ничего не добьется, встал, не скрывая досады, и, отряхивая подол халата, молвил:
— Я думал, что вы — человек разумный, никак не предполагал, что на старости лет весь свой ум растеряли! Ладно, не хотите — как хотите, пусть сын ваш остается при вас. Но знайте, вдруг когда-нибудь и я вам понадоблюсь, тогда вы попомните меня!
Бай ушел, а плотник не мог больше работать, сложил инструменты и пошел в дом. Старуха, мать Истада, напекла горячих лепешек, сварила похлебку с красным перцем, луком, душистыми травами.
— Садитесь, — сказала она старику, — покушайте вашей любимой похлебки.
Не желая огорчать старуху, уста сел, попробовал похлебку, но тут же отставил.
— Бай отбил у меня аппетит, — сказал он и заложил под язык щепотку наса.
— Чтоб ему ослепнуть! — ответила старуха. — Зачем он приходил?
— За твоим сыном. Пусть, говорит, Истад будет у меня садовником. Я не согласился, вот он рассердился и ушел.
— А пусть его сердится! — воскликнула старуха. — Наш сын не найденыш, чтобы отдавать его работать на чужого, да еще на этого жадюгу.
Истад слушал молча этот разговор, но мысленно пожелал отцу долгих лет жизни, здоровья и силы. Он слыхал, что бай никогда не отступается от своего слова и рано или поздно намеченная жертва попадает ему в руки, — такой уж упрямый человек этот бай!
