— Мой повелитель! — сама не знаю, что толкнуло мою руку, и я подняв ее, положила пальцы на сомкнутые мужские губы, такие твердые, но умеющие быть мучительно нежными.
Шаккар открыл глаза и повернул голову в мою сторону. Наши взгляды встретились и мое сердце отчего-то зашлось в бешеном ритме. То, что я осознала сейчас, глядя в лицо этого мужчины, меня напугало и обрадовало…Даже не знаю, какое из чувств оказалось сильнее. Понимание того, что я начинаю влюбляться в своего мужа-варвара, или то, что мне показалось, будто я заметила в его глазах — нечто большее, чем просто похоть и страсть.
«Не ошибаешься ли ты, Майрам? — спросила себя. — Слишком мало времени прошло, чтобы полюбить!» — хотя, что такое любовь? Разве я понимала смысл этого слова раньше? До встречи с Шаккаром я иначе представляла себе это чувство. Теперь я поняла, что это жгучая смесь из вожделения и страсти, с горечью ревности. Это желание обладать и быть единственной, не делить своего мужчину и принадлежать только ему одному!
Шаккар притянул меня к себе. Я вздохнула запах его тела, уткнулась носом в грудь и закрыла глаза. Мне хотелось, чтобы он сейчас что-то сказал мне. Что-то приятное и, одновременно с этим, я мечтала, чтобы принц просто молчал. Когда любишь, разве нужны слова?
— Спи, мое сокровище! — шепнул мужчина и погладил широкой ладонью мои волосы.
Удивительно, но я действительно уснула, раньше, чем поняла, что муж продолжает гладить меня по плечам и волосам, и шепчет что-то непонятное, но такое приятное сердцу. Сердце понимало все!
Для Тахиры первым подарком, который сделал муж, оказался масар. Теперь она могла беспрепятственно ходить по всему Дворцу, заглядывая во все его самые укромные уголочки. Исключение составляли только покои Повелителя Борхана и его жены, госпожи Ширин, но, спустя день, Тахира побывала у своей свекрови, погостила в ее комнатах и выпила ароматного жасминового чая, слушая новую родственницу и внимая ее рассказам о доблести Акрама. Сразу было видно, что мать гордится своим сыном, и Тахира понимала ее, поскольку тоже мечтала именно так гордится своими детьми, как это делала Повелительница Ширин.
Ширин мало говорила о Майрам, и то, отвечая на вопросы невестки. В основном все ее разговоры крутились вокруг принца. Это Тахира тоже могла понять. Дочь — отрезанный ломоть. Она уходит из своего родного дома, она принадлежит после свадьбы роду своего мужа и становится, в понимании даже варваров, чужой. Но все равно, Тахира замечала грусть в глазах женщины и ее тоску по Майрам, а потому старалась меньше интересоваться второй женой своего брата.
