«Разыщу!» - сказал Андрес. Он никогда не забывал Айши; девочкой она была смугла и быстра; у нее был выпуклый лобик и длинные косы, увешанные серебряными монетами.
Лето было засушливое; Андрес опять отправился из монастыря на несколько дней в город - возить воду горожанам. Он ходил за тележкой по улицам. В квартале купцов ему велели налить свежей воды в непроточный бассейн - во дворе у Мартинеса, богатого и уважаемого человека. Андрес привез свою бочку. Девушка стирала у бассейна; она подняла голову и откинула косы с лица; это была Айша. Айша показала Андресу стертую кожу на ладонях, распухшие пальцы: она жила батрачкой в доме Мартинеса.
Андрес пошел к хозяину. «Айша? Золотые руки!» - сказала хозяйка. Хозяин взял маленькие кулачки Айши, сжал их в своей руке и сказал: «Золото! Вот столько золота принеси мне, юноша, и я отдам тебе Айшу». Через два месяца Андрес убежал из монастыря.
Он пробрался в Севилью, потом в Сан-Лукар, в порт. Надев куртку оружейника поверх подрясника, он сел на судно, отходившее в Новый свет. Ему сказали, что в Новом свете золото достать легко, и золото освободит Айшу!..
- Да, золото, чтобы освободить Айшу! - очнувшись, Андрес поднял голову над травой. - Оно не дается в руки и в Новом свете. Здесь оно тоже стоит крови, как и в Старом…
Луна садилась в расселине между горами, в полосу красного тумана. Казалось, луна тоже плавала в крови. Андрес встал и, слегка шатаясь, пошел по тропинке домой. Его мутило от голода, от слабости. «Увижу ли я тебя еще, Айша?» - спрашивал себя Андрес.
В этот вечер, возвращаясь в лагерь, он услышал лай где-то впереди него на тропинке. Скоро лай приблизился и Андрес увидел Леонсико, быстрыми скачками несущегося по тропинке. Леонсико зарычал на него, остановился.
- Вперед, Леонсико! - крикнули сзади. Позади шел Кортес. Андрес не успел ни спрятаться, ни отойти в сторону. Кортес мельком взглянул на него и прошел. Лицо у Кортеса было мрачное, сосредоточенное; он, видно, недоволен был тем, что кто-то повстречался ему на тропинке.
Кортес быстро шел дальше. Леонсико бежал впереди. Долго пес носился огромными скачками по каменистой равнине, громко лаял, потом затих. Он поднял морду кверху и тихонько завыл.
- Молчи, Леонсико! - сказал Кортес.
Но пес не перестал выть. Он чуял зверей на равнине.
Длинные худые собаки с острыми мордами, похожие на волков, бродили вдали. Собак этих на здешнем берегу называли «койотл»; это значило на языке ацтеков и «собака» и «волк». Койоты собирались в стаи и бродили поодаль от лагеря. Они издали чуяли трупы - свою добычу.
