В лагере кончился черствый корабельный хлеб. Осталось немного муки, но мука кишела червями. Люди бродили, как тени, в поисках еды. У кого еще остались силы, те выезжали на лодках в море ловить рыбу. Остальные собирали ракушки, ели слизняков.
Хуже всего было отсутствие свежей воды. В песке выкопали колодец, но за ночь в колодце набиралось всего две бадьи горьковатой солончаковой влаги. Длинная вереница солдат стояла с утра у колодца в ожидании кружки горькой воды.
Андрес Морено очень страдал от этой воды. Уже несколько дней его мутило. Андрес чувствовал, что заболевает.
Когда вставала луна, он уходил за песчаные холмы, далеко от берега, за редкий пальмовый лесок. Андрес шел некрутой тропинкой в гору и скоро перед ним открывалась затихшая под луной бескрайная сухая каменистая равнина. Камни, нагревшись за день, отдавали тепло, и легкая пыльная пелена висела над равниной, колеблемая ночным ветром. В сухой траве мелькала ящерица, тихо свистели в колючих кустах незнакомые Андресу птицы, и он ложился грудью на траву, слушая птиц и смотрел на дальние горы, четкие в свете луны. Эти каменистые места напоминали Андресу Испанию больше, чем цветущие леса и камни, затянутые плющом.
- Айша!.. - Андрес повторял это имя и закрывал глаза руками, и зарывал лицо в сухую траву. - Айша, где ты теперь!.. Жива ли еще?..
Вся жизнь вставала перед ним, с первых детских лет, у деда в старой Гренаде.
Под низким просторным домом - глухие каменные своды, подполье, створчатые резные ставни, завывание молитв - тайная арабская молельня. Дед был мавр, после взятия Гренады насильно обращенный в христианство. Таких в Гренаде называли морисками. Деда насильно крестили, но он ни на минуту не опоздал в тот вечер на «могреб» - вечернюю арабскую молитву. Дед, оружейный мастер, остался верен корану, и соседи-христиане не выдавали его.
Соседи - простой народ - уважали старого мавра: он остался верен закону своих предков. В воскресенье в доме служили христианскую мессу, - так требовали патеры. В пятницу все население дома и соседи-мориски спускались вниз, под своды, здесь молились по арабскому закону. Андрес вырос между двух религий. Отец Андреса, Джафар, в крещении Родриго, тоже был оружейник, как и дед. Он носил крест и женился на испанке чистой крови. Но остался верен богу своих предков. Пятилетним мальчиком мать водила Андреса в церковь - замаливать страшный грех мужа. Это запомнилось на всю жизнь: цветные стекла в церкви, сладко пахнущий дым, пение молитв, распятый на кресте добрый христианский бог и такие угрюмые его служители. Дома, в тайной молельне арабская роспись стен, босые ноги на коврике, завывания молящихся, неистовый бог арабов.
