— Это было бы чудесно, — искренне ответила Лаура, зная, что Мария любит читать стихи вслух. К тому же девушке нравился звук ее чистого, мелодичного голоса.
«То госпожа моя, и как живая», — начала Мария и с улыбкой повторила первую строчку, которая, по-видимому, особенно ей нравилась:
То госпожа моя, и как живая.
Ее прекрасные уста, что произносят
слова любви, нежны и мягки.
Глаза, в которых благородный пыл,
И грудь, и шея восхитительны, как будто
их изваяли сами Небеса,
О, славен знаменитый тот художник,
красу изобразивший под вуалью, —
искусство вечное ему подвластно.
— Мне бы так хотелось посмотреть на эту картину, моя госпожа. Она здесь?
— Нет, я не знаю, что с ней случилось. Я помню, что в детстве она висела у нас в доме, но потом исчезла. Мне бы самой хотелось снова ее увидеть. Теперь, когда я нахожусь здесь, среди вещей Констанцы, интерес к ней вспыхнул с новой силой.
— По-видимому, ваша тетя Констанца была очень красивой, — заметила Лаура.
— Так можно подумать, прочитав это стихотворение, но на самом деле она не была красавицей. Красив был сам портрет. Я не могу вспомнить детали, но помню, что на губах сияла кроткая, загадочная улыбка. А сама Констанца была типичной неаполитанкой, темноволосой и довольно смуглой. — Мария смотрела на огонь. — Однако насколько интереснее и содержательнее была у нее жизнь, чем у меня!
— Вам всего двадцать пять лет, моя госпожа, так что мы не можем знать, какой будет ваша жизнь дальше. В Неаполе мужчины будут не только восхищаться вашей красотой, но оценят вашу сердечность и добродетель, так что их общество не будет таким тяжким бременем, как в Мессине. Может быть, вам снова повезет, как вы того заслуживаете.
Только после того, как они уехали в Мессину, Мария начала делиться своими секретами с Лаурой, и девушка была свидетельницей того, как изначальное обожание Альфонсо перешло в бешеную ревность, отравлявшую жизнь обоим. Больше всего в лице госпожи Лауре нравилась его ангельская нежность, которая обычно ассоциируется не столько с изысканными аристократическими чертами, которыми обладала Мария, сколько с неприхотливой миловидностью.
— Все, о чем я мечтаю, Лаура, — это чтобы меня любили так, как любил Федериго, хотя я знаю, что это все равно что просить с неба луну и звезды.
— А может быть, и нет. Ваш кузен, принц Карло, намного вас младше, не так ли?
— Да, ему едва минуло девятнадцать.
— В таком случае он не будет разыгрывать из себя сурового мужа-отца, как это делал маркиз. Такой молодой человек, вероятно, будет вами пленен.
