Этот пьяный мужик во всем виноват. Он вселенское зло и проклятие планеты Земля. И он убьет вместе с ним и все зло. Удар, удар и еще удар. Ленина бы на их всех!
Наконец, Борис ощутил некоторую усталость, оказавшись возле искромсанного куска мяса. Рыжая дьяволица окунула в кровь свою подошву и оставила несколько изящных босых следов. Затем она словно из воздуха (и где научилась таким фокусам, Борис был готов поклястись, что девушка шла налегке!) извлекла канистру и разбрызгала что-то горючее. Но бензин, а какую особую смесь.
Затем отняла Бориса, чиркнула ногтем по камню.
Полыхнул огнь. Пламя скакнуло на несколько метров. Несмотря на весь риск рыжая не стал убегать, и даже удержала Бориса на месте. Мало того, она окунула свои босые ноги в огонь и пропела:
Жестокие пытки — кровавый топор,
Не будет пощады девчонке вовек!
Господь преисподней — десницу простер,
Чтоб вечно страдал и стонал человек!
Прощения к павшим не знает Господь,
Они для него: словно сорная пыль!
Страдает без срока несчастная плоть,
Кошмар преисподней — не сказка, а быль!
Хоть Святому Богу — всего лишь дитя,
Но если в аду не простить никогда!
Мучить его будет бес не шутя,
Гореть бесконечные годы-года!
Стонать вечно будет кто в пекло попал,
Такая жестокая ваша судьба!
Не ставил ты Бога на свой пьедестал,
Ты жертва тщеславного, злого ума!
Мы способы знаем — как боль вызывать,
Нам тысячи лет — опыт есть палачей!
Ты будешь стонать призвать плача мать,
На спину обрушим без счета плетей!
А самое страшное — вечность в аду,
Не будет конца — плоть гореть навсегда!
Ты будешь навечно в кошмарном бреду,
Ведь самая жуткая с вами беда!
Лишь закончив песнь, рыжая чертовка покинула пожарище, тем вокруг уже собирались люди. Но кто их в купальных костюмах запомнит и обратит внимание?
Но Борис очень рад был удалиться с места убийства. И так он отяготил себе карму, или что там? Самая Рыжая конечно, во всяком случае внешне не испытывала угрызений совести. И даже подскакивала, стараясь, выбирать босыми ножками места с колючками и веточками. У нее видимо и в самом деле почесывались огрубевшие подошвы. Борис тоже чувствовал в себе некоторый зуд, так не знал обуви. Даже ступая по снегу, он ощущал лишь слабый холод и мог выдержать.
