– У нее явно доброе сердце, – печально проговорил Пол, – хоть она из-за чего-то и страдает.
– Почему ты так решил?
Клодия повернулась к нему и увидела, что он задумчиво потирает нижнюю губу. Жест был определенно неосознанный, но удивительно эротичный.
– Не знаю… Может, потому, что я сам, как принято говорить, потерянная душа? Пока сам не испытаешь, другого не поймешь?
«Возможно», – подумала Клодия, дивясь его необыкновенной проницательности.
– Мелоди не назовешь счастливой, – призналась она, не желая открывать подробности семейной жизни Мелоди человеку, которого никто из них толком не знает. – Я, можно сказать, тоже немножко забочусь о ней.
– Не представляю, чтобы кто-то не хотел заботиться о тебе, – мягко проговорил Пол, поднялся со стула и направился к кухонной раковине, где Клодия, без особого, правда, успеха, пыталась налить воды в чайник. Когда чайник стукнулся о кран, он забрал у нее чайник, поставил на сушилку, обнял за талию и привлек к себе.
– И я благодарен тебе за то, что ты делаешь то же самое для меня, – прошептал он, целуя ее в шею нежно, но со значением.
У Клодии подкосились ноги. Она привалилась к нему спиной, дыхание мгновенно сбилось. Стоило ему всего лишь оказаться рядом и невинно прикоснуться к ней – и вот она уже одно сплошное раскаленное желание.
Впрочем, нельзя сказать, что его прикосновение было таким уж невинным. Даже через несколько слоев ткани она ощутила напряжение плоти, жаром пульсирующей между ягодицами. Он снова был в боевой форме, выказывая ту же, что и прошлой ночью, восхитительную готовность. Не в силах сдерживаться, она прижалась к нему сильнее.
Голова шла кругом. Клодия подняла глаза и увидела свое отражение в окне над раковиной. Затуманенные похотью глаза на лице распутницы; губы приоткрыты, а соски явственно проступают сквозь тонкую майку и хлопчатобумажный лифчик. Пол отражался в стекле не столь четко. Лицо – бледное пятно над ее плечом, губы приникли к ее шее, волосы – темный, спутанный клубок змей над ее светлыми локонами. Длинные ресницы – два полумесяца, пара черных шелковых вееров; целующий ее рот – подвижная, живая лента.
– Ты подарила мне вот это, – прошептал он, легонько покусывая ее шею и прижимаясь к ней сзади. – С тобой я чувствую себя полноценным мужчиной. И мне даже не надо знать собственное имя.
Рука его скользнула вниз по джинсам, нырнула между ее ног, и Клодия устремилась в его объятия. Она как будто запуталась в проволоке под током; всюду, где он касался ее, тело получало заряд энергии. Он засмеялся, громко и самодовольно, как пыточных дел мастер, продолжая немилосердно мять ее пальцами между ног.
